«Получается, что за наши деньги нас же и снесли»

МОСЛЕНТА записала истории владельцев снесенных "самостроев". О том, что покупали бабушки для внуков в рок-магазине "У дяди Бори", почему в России невозможен семейный малый бизнес, как в Европе, кто такие "налоговые гоп-стопщики", и почему никто не сочувствует владельцам самостроев.

###Михаил Головин, 33 года, пресс-аташе рок-магазина "У дяди Бори"

Магазин «У дяди Бори» появился в 90-х, и это один из старейших магазинов Москвы. Мы долгое время были на Кузнецком мосту, там тоже попали под снос, потому что было запрещено размещать торговые объекты в 20 метрах от метро.

Первый раз «Дядя Боря» переехал ещё тогда. Это было в начале 2000-х. Тогда это был не самострой, а угроза терроризма, как раз после терактов на Рижской. В 2009 году мы открылись на Чистых прудах и существовали там до «ночи длинных ковшей».

У нас был очень мелкий бизнес, расчитанный не на прибыль, а на интерес и энтузиазм. Хотелось делать какие-то идеи, рокерское что-то, чтобы круто было.

Кто к нам ходил? Молодёжи и школьников было мало. У нас ретро-музыка, винил, а это для людей старшего поколения. Мы чуть ли не единственный рок-магазин, который продавал диски. Это являло собой 50% успеха, потому что люди к нам приходили прежде всего за музыкой, футболочки всякие — это 40%, остальные 10% - украшения, фенечки и прочее. Бабушки за ретро музыкой заходили. Собиратели пластмассы за виниловыми дисками. Готы — за алхимией. Так всё это дело и варилось.

Я вообще считаю, что «Дядя Боря» - один из самых возрастных магазинов. Я был там самый молодой сотрудник, а мне уже за тридцать. Те люди, которые к нам приходили, они нуждались в общении. Это был круг по интересам такой, мы никого не гнали, со всеми активно общались, всё рассказывали. Постепенно сложилось сообщество, в которое можно было зайти, купить диск, узнать музыкальные новости.

Мельком музыку послушать — это тоже хорошо. Приходили семьями. Концерт случается - приходят, нужно футболки жене, сыну, дочери, давайте помогайте.

Только на постоянных клиентах мы на самом деле и держались. Это 50% где-то нашего оборота. Это те клиенты, которые к нам привыкли и мы привыкли.

Люди привыкают, не ждут подставы. Придёшь в магазин, получишь то, что хочешь получить. Это всё тоже гарантированно.

Это как вторая семья — все сотрудники «Д.Б». Мы друг друга знаем много лет. Покидать родной коллектив никто уже не хочет. Наши сотрудники, в основном, без семейных связей, нас всех как-то связал этот магазин. Так все и варимся, потому что нам нравится «Дядя Боря», мы там работаем не ради заработков.

Я пришёл сюда в 2007 году, когда магазин назывался «У дрозда», пришёл совершенно случайно. Так и остался. В 2016 году разразился кризис. Тот товар, который был у меня, покупался за границей за валюту. Всё в разы выросло, а спрос упал. Рокерская тема — это не для обихода, не для тела, а больше для души.

Соответственно, она попадает под экономию в случае чего. Отказать себе в увлечении проще. Так что, если честно, мы работали на голом энтузиазме в последнее время.

Теперь мы переехали в магазин «Новое искусство». Там очень интересная штука получилась, потому что их тоже попросили со старого места, это был Петровский бульвар 21, а сейчас Петровский бульвар 23 — соседний дом буквально.

Там ребята гораздо быстрее нашлись, чем мы. Сейчас мы все вместе. Это накладывает отпечатки, потому что часть товара просто пересекается и мы отдаём его в пользу «Искусства», потому что они главные и старшие. Как ни странно, площадь у «Дяди Бори» увеличилась. Да и красиво стало. Но былой шарм потерялся.

Мнения москвичей по поводу самостроев разделились: правильно, что снесли - не правильно, что снесли. Но, что касается нашего павильона: «Ой, как жаль, там же был «Дядя Боря» - вот так все говорят. Спасибо тем людям, которые нас поддержали в интернете, и в реальности.

На компенсацию никто из нас не рассчитывает.

Нас оповестили 8 декабря — получили извещение. Спокуха. Идут суды, мы выигрываем, всё хорошо. Все напряглись, потому что как-то тревожно, какие-то новые законы, ещё что-то в этом роде. Все заволновались, начали искать новое место. Нашли. Проходит время, волнение не утихает. У нас ещё суды впереди, чтобы нас просто вынесли из этого списка объектов, потому что мы туда попали, совершенно случайно.

Документ у нас есть, но показывать его, оказывается, никому не нужно, потому что он получен жульническим путём. За два дня до сноса к нам пришёл молодой человек, сказал, что он человек из префектуры, что запишет наши данные, для того, чтобы когда начали сносить, нам позвонили и оповестили. «Хотите, покажу удостоверение?». Все такие: «Да нет, не надо». Я всегда думал, что когда приходят официальные люди, они тыкают носом в удостоверение: «Смотрите, я видите кто». А тут ничего такого не было.

Потом, 8 февраля. Мы ещё работаем, не знаем, что нас будут сносить. Три часа дня, приходит этот же мужчина с другим мужчиной: «Готовьтесь, через два часа сносим». Они снова сказали: «Хотите, мы Вам покажем удостоверения?». Мы такие: «Нет уже. Идите».

И стали готовиться потихонечку. До последнего сидели. Всего «Дядю Борю» мы увозили в последние 9 часов, всё что могли, потому что к 12 часам подогнали бульдозеры, мы поняли, что это всё серьёзно. Администратор комплекса так и сказал: «Всё. Наверное, будут сносить. Честно, советую не ложиться под трактора, толку никакого».

Начали готовиться, к полуночи оставили какое-то незначительное оборудование, за которым потом хотели ещё вернуться. И ровно в полночь, мы стояли напротив, они начали ломать. Там была расположена рядом аптека, в которой ещё бегали люди, когда ковш начал работать.

Не знаю, зачем там была милиция. Видимо, чтобы не задушили тех, кто сносил. Ну и всё, сломали. Ещё два дня я наблюдал картину, когда там по всем этим руинам лазали дворники и представители префектуры, и выдёргивали провода, то есть всё, что можно было спасти, они пытались спасти. Смотрелось интересно. Апокалипсис практически.

Я до сих пор пребываю в шоке. Не могу ещё заставить себя нормально работать, по-другому мыслить.

Пришли люди какие-то с ковшами, всё поломали и всё. Это действительно бизнес не ради денег, а ради душевного спокойствия, энтузиазм и вообще.

Когда «Д.Б» только открывался, это был магазин с атрибутикой, не было названия. Открывали его два человека, одного из которых звали Боря — это колоритный мужчина, бурильщик. Очень любил в рокерские атрибуты наряжаться, в честь него и решили всё это назвать. Магазину быть «Дядей Борей». Название пришлось — пошло в народ.

Как мне рассказывают, реальный дядя Боря жив, с ним всё хорошо, но я, честно говоря, ни разу его не видел. Видимо, теперь в тайне живёт от нас.

Наших покупателей можно по возрастам разделить. Винил — это люди, которые выросли в 70-е, цифровых технологий не было, они привыкли к этому и продолжают сейчас этим развлекаться. Видимо, был какой-то промежуток времени, когда они были этого лишены, а сейчас такое изобилие всего, они снова навёрстывают упущенное.

Это коллекционеры, которые смотрят на состояние винила, на непонятные закорючки, которые были поставлены на заводе. Если закорючка будет стоять с другой стороны, они этот винил не возьмут. Издания одних и тех же винилов в разных странах, с разной обложкой, их тоже безумное количество, и они их собирают.

Диски — это молодёжный вариант, я бы сказал. От тридцати до сорока. Это же работа не только музыкантов, но и дизайнеров, фотографов — это надо посмотреть, подержать в руках. Поставил диск с любимой музыкой, у тебя есть целый буклет — рассматриваешь, читаешь. Погружаешься в атмосферу. А те люди, которые качают, или слушают музыку "ВКонтакте", лишены данного удовольствия.

Приходили люди, которые говорили: «Можно съездить на Горбушку — там дешевле, но лучше приеду к вам — атмосфера спокойная, послушать всё можно и вы дадите совет хороший».

У нас есть товарищ Наиль, он и сейчас работает — шикарно разбирается во всей этой музыке. На нём строилась вся клиентура, которая покупала у нас диски. Он большой фанат хард-рок, ему нравится продавать хард-роки.

Даже группы всплывали какие-то непонятные, играющие хард-рок, он советовал, все брали. Не было никаких жалоб. У меня были другие какие-то предпочтения. Ими делился с другими клиентами, тоже все друг друга дополняли.

Мне кажется, что сейчас Наиль до сих пор переживает. Миша — это руководство, руководству не надо переживать, оно знает, что ему надо рубиться! У нас есть ещё Юра, он тоже желает рубиться на новом месте, потому что оно красиво.

Приходил к нам за винилом дедушка. Ходил очень-очень медленно, а говорил очень-очень тихо. Ему лет 80, может, даже больше. Покупал музыку ретро. Не протестовал, что это как-то дорого стоит. Довольно много раз приходил.

Тогда ещё не было "шазама". Сейчас всё легко и неинтересно. А тогда надо было слушать, и мы находили. Ставили даже не то что рок-музыку, а попсовые мотивы. Были люди, которые даже напевали нам песни. И мы, опять таки, могли им помочь.

Из известных людей к нам заходил Максим Леонидов. Не помню, зачем он приходил, если честно. Роман Архипов, Дмитрий Губерниев, кто-то у нас был из «Камеди клаб», того мы, конечно, узнали, но не сказали, что узнали. Шендерович у нас был, даже покупал диски какие-то. Заходил Дмитрий Быков, Филипп Киркоров и Иван Охлобыстин.

Я бы не относил тех людей, которые ходили в «Д.Б» к субкультурам. Они увлекались роком. Посещали концерты, следили за музыкальными течениями, новинками. Мода музыкальная за последние несколько лет очень сильно менялась, те люди - тоже.

То есть, сначала мы слушаем одно, потом другое, потом третье. Назвать их субкультурой я бы не отважился, потому что люди весьма серьёзные, а для меня значение слова «субкультура» - что-то молодёжное всё таки. Когда кровь в тебе играет, нонконформизм, хочется бунтовать. А это люди, это уже их сознательный выбор. Они такие и уже просто не будут другими. Это настолько глубоко в них сидит.

Они могут выглядеть как угодно, а в душе они вот такие. Приходили и такие офисные работники, «белые воротнички» классические. Они покупали диски с каким-то брутальным дэт-металом, там где: «АААА. ВЖЖЖЖ». Они хотели слышать прямо мясо такое. Спокойно покупали и уходили.

Мне уже немало лет. Я ничего другого делать не умею, ни в чём другом себя просто не представляю. Надо идти до последнего. И всё. Не пойду работать в Макдональдс, или водителем трамвая. Буду вот таким вот рокером.

Музыка из динамиков – это была фишка «Д.Б» - внутри магазина играл жесткач, либо то, что мы хотели, а на улице играл динамик с более благородной музыкой: ретро или ненавязчивые музыкальные композиции. Приходили люди, спрашивали, что у нас там играет. Оказывалось, что у нас есть офигенный набор ретро музыки, который людей интересовал.

Соответственно, чем хороши люди, которые слушают ретро — они точно не будут ничего качать, им это до лампочки. У меня маме 60 лет, она даже не знает, что можно слушать что-то в интернете и качать. Это такие люди, что: «Есть что-то, что я поставлю и это будет играть».

Очень мне понравилась маленькая девочка. Пришла, купила себе косуху, футболку. Подруге своей что-то купила. Оставила в магазине большую сумму и довольная ушла. Никто не подумает, что такая девочка мощно затарится. Очень забавляют всякие семейные пары. Есть мужчина, он хочет потратить много денег, и супруга такая: «Это тебе не нужно». Он такой поникший: «Ну, да».

А как-то зашли молодые люди, такие, хипстеры, очень модные. Молодой человек: «О, виниловые пластинки». Подруга ему: «Тебе это не нужно». Он ей: «Сссука». И она его утащила. А бывает наоброт, когда приходят родители-рокеры с дочкой, либо с сыном.

Ну, чадо, выбирай. И чадо что-то потерялось. «Вот тебе футболка». «Нет, мне это не нравится». «Вот тебе шапка!» Короче, всё ему предлагают, а он: «Не хочу, пойдёмте отсюда». При этом я понимаю, что чадо рокерское, просто с родителями ему не очень комфортно.

Ещё я всегда давался диву, когда есть какое-то чадо, оно там где-то сидит, ему лень оторваться, оно посылает в магазин либо маму, либо бабушку, что ещё страшнее.

А там журнал какой-то, допустим: «Какой он страшный!».

Подбираешь диск, нужного альбома нет, но есть другой, получается надо уточнить, вот начинаются звонки любимому чаду, потому что оно должно выбрать: вот этого нет, но есть вот это. И вот бабушка бедная пытается объяснить, прочесть эти каракули на диске, часто — футболке. Мне очень жалко бабушек в этот момент, им это очень тяжело.

А мы пытались по максимуму облегчить им положение, чтобы все оставались довольны. Бабушки, потому что повезло — взяла внуку то, что нужно. Внуки, потому что сейчас придёт бабушка и мало того, что там будут пироги, там ещё будет и хэви-метал.

Музыкотерапией из динамиков на улице лечились люди, которые нас окружали, потому что вечером заходили уже подвыпившие: «Ребята, спасибо, у вас такая хорошая музыка. Она сделала нам вечер».

Потом возвращались, приносили там даже какие-то бутылки, чего-то такое спиртное нам давали. Мы никогда не отказывались от таких подарков, я вам скажу. В общем, «Дядя Боря» - это для души дело, не бизнес совсем.

###Алан, 34 года, представитель собственника. Торговые ряды у метро Кропоткинская

Здесь три собственника, землю выиграли на аукционе еще в 1994 году. Тогда глава управы и префектура умоляли, чтобы кто-нибудь начал хоть что-нибудь делать, потому что в пять часов вечера у Кропоткинской ни одного человека не ходило.

О том, что нас снесут, мы до последнего не знали. Нам не предлагали, как «Пирамиде», миллион, чтобы мы себя снесли, с нами никто не выходил на переговоры. Только Носков, глава управы, и его заместитель по строительству Фёдоров, постоянно говорили нам, что ничего не будет, а в последний день не брали трубку и приехали командовать сносом.

Как только вышло постановление, мы начали отправлять письма в правительство Москвы на имя Собянина и Сергуниной, потому что у нас 32 выигранных суда, от первой инстанции до Арбитражного, но нам никто так и не ответил.

У нас два пакета документов - от первого распоряжения главы управы, до распоряжения архитектора города. Мы спокойно выиграли все суды, потому что у нас реально все есть и каждый документ был рассмотрен по существу. Экспертизу здесь проводили, что здания не угрожают людям. У меня есть огромная папка с документами от МЧС.

В 2004 после проверки комиссией во главе с Шанцевым, мы сделали реконструкцию за свой счет, чтобы здания совпадали с обликом метро, в 2005 нас обязали бронированную пленку наклеить. Мы это тоже сделали.

Мы платили за землю, платили налоги. У нас договор на аренду земли на 49 лет получен два года назад. Собянин сам его выдал, а потом ещё говорит, что это бумажки, полученные «жульническим путём».

В 2014 году, когда метро начали расширять, я судился с Департаментом культурного наследия, а когда уже выиграл суды, меня вызвали в Департамент по планированию территорий. Они захотели выкупить объект, тот самый, который снесли. Они собирались вестибюль возле Кропоткинской расширять и на его месте должны были проходить вентиляционные шахты.

У меня даже бумага есть — распоряжение Собянина, что необходимо выкупить объект для нужд города. Там всё чётко прописали – кадастровые номера, все подписи, печати есть. Но зачем платить несколько миллионов долларов, если можно вот так просто взять и снести?

Потом они перестали об этом говорить и стали ждать постановление, то есть поправку в 222 закон. Так они не только сэкономили, но и заработали. Они ведь по правилам должны были разыграть тендер на снос и на вывоз строительного мусора. Но, в итоге, сделали тендер только на вывоз мусора, который выиграла ГБУ "Автомобильные дороги", то есть своя же компания.

Пригнали полицию, киргизов, полиция поставила ограждения, отвернулась, на технику прыгаешь, а они тебя забирают. Мол, ты чего технику ломаешь? У моих друзей запись есть, они спрашивают: «Вы что делаете, остановите!». А они в ответ: «Это не мы решаем, а люди с большими погонами».

Но ничего, мы по поводу сноса отправили запрос в Следственный комитет и Прокуратуру, потому, что начали сносить вместе с людьми. Записи есть, о том, что мы находились внутри, а ковш бьёт. Вот за это кто будет отвечать элементарно? Или за то, что ковшом повредили стенку метро? Они ведь пытаются свалить на нас, как будто мы это сделали.

Другого бизнеса у меня нет и, если честно, в Москве ничего делать больше не хочется. Приведу элементарный пример. Можно купить помещение в обычном доме, на первом этаже, но перевести из жилого помещения в нежилое уже нельзя. Пока неофициально, но запрещено.

Немерюк сам заявлял: «Мы построили столько площадок, что не можем никому сдать в аренду». Поэтому сейчас они с нами расправились, а свои помещения будут сдавать, чтобы в бюджет шло. У нас с платной парковки тоже все идет в бюджет, только никто не может понять, как и куда.

Почему снесли только один объект, я не знаю. Наверное, на закуску просто оставили. Здесь хорошие места, и я уверен, что через год-два, обязательно появится что-нибудь новое.

А пока наши арендаторы молятся. Сидят и работают, пока возможность есть, потому что идти им некуда. В снесенном павильоне работала семья, которая занималась цветами здесь уже 15 лет. И они не знают, куда им деться, потому что здесь аренда везде бешеная, и на нее просто не заработаешь. Я договорился в «Крошке картошке», чтобы им хотя бы на март месяц дали место, чтобы они смогли торговать и заработать на аренду.

Здесь все такие, все уже давно работают с нами. «Шоколадница» уже восемь-девять лет, «Продукты» уже лет десять точно. Девочки, которые одеждой торговали и вовсе товар потеряли свой. Их прямо с вещами снесли пока они товар выносили. Мы потом узнали, что их и попинали немножко. Женщина без работы осталась, она без мужа и у нее два сына. Что ей теперь делать?

Сейчас люди подали в Верховный суд по поводу этого постановления и сносов.

Мы пока не подавали в суд и смысла в этом не видим. Сейчас госпошлину иди заплати, адвокатам заплати. И эти деньги тоже потеряешь. Ну, будет у тебя решение в кармане, потом в туалет его положишь со временем и пользуйся. Они, главное, сами это делают. Решение суда для них — туалетная бумага. Верховный суд, Арбитражный суд — у меня 8 или 9 решений, уже не помню.

Хочется поехать заграницу, зарабатывать там свою 1000 евро и жить спокойно. Хотя бы знаешь, что с тобой никто ничего не сделает. Потому что я не представляю, чтобы где-то в Испании или Италии пришли и сказали: «У тебя тут незаконно построено».

У меня у друга отобрали палаток десять, наверное, хотя у него договор аренды земли был на год или два. Всё равно снесли. Я ему говорил, мол, было бы у тебя свидетельство о собственности - не снесли бы. Ага, вот у меня сейчас есть все документы, и всё равно снесли.

Тогда вот надо было всем встать и кипиш устроить такой, чтобы мэрия перевернулась. Но люди не захотели: «Ну ладно, снесли незаконные палатки — город почище будет». Тогда они поняли: «Народ не поднимается». А потом прошло три года. Свидетельство о собственности есть — молодец, решений судов 32 — ещё лучше. Все равно сносят. Сейчас народ хочет подняться, но поздно уже.

###Александр, 44 года, арендатор. ТЦ «Альбатрос»

Я здесь с 2012 года. Открыл свой маленький часовой магазинчик, потихоньку раскручивался. Через два года дела пошли более-менее ничего, но ударил кризис, и в последний год было очень тяжело с продажами. Ну, а потом случился этот снос благополучный.

Утром восьмого числа пришли приставы, причем без всяких документов, просто сказали: «Закрывайтесь, собирайтесь. Ночью будет снос». Потом приехали владельцы здания, из двух телеканалов приезжали снимать. Владельцы сказали: «Будем стоять», попросили не закрываться.

Мы продолжили работать, а ближе к вечеру пришёл администратор: «Закрывайтесь, тут такой беспредел творится». Потом милиционеров нагнали и силой выгнали всех из помещений.

После сноса руководство нам предложило помощь. У них же еще есть на "Партизанской" "Альбатрос". Они предложили поработать там три месяца бесплатно, мол, стойте, раскручивайтесь. Но там такой район, что часы не продашь - только гостиница и лес, проходимости никакой. А ведь продажи часов на семьдесят процентов спонтанная покупка. Человек шёл, увидел, захотел.

Сейчас у меня новый магазин тут рядом, на второй линии. Сначала «Серебро Якутии», потом «Оптика», а потом мы. Аренда тут на десять тысяч выше, чем в «Альбатросе». Третий день открылись — и ни одного клиента, проходимость не та. А чтобы сюда заехать пришлось деньги занимать. То есть я ещё и в долгах остался. На новом месте и всё с нуля.

Нашли время, когда сносить, конечно. Хорошо, предположим, что это были самовольные постройки. Я могу допустить это, потому что при Лужкове черти что творилось. Но зачем сейчас, когда в стране **** [катастрофа] полная вот так поступать с людьми? Здесь две тысячи человек работало.

У меня техническое образование, машинное производство, но так получилось, что друг меня в часовой бизнес привел, потом я семь лет проработал администратором в часовом магазине «Слава» на Белорусской, и со временем решил открыть свой маленький бизнес.

Я сам всем занимаюсь - продаю, чиню, батарейки меняю, сейчас вот листовки раздаю. Поначалу мне жена помогала, потому что она хорошо знает часовой бизнес, но сейчас она в декрете. У меня есть помощник, Сашка, с которым мы меняемся сменами.

Часы у меня все фирменные. И настенка, и наручные часики есть. Много российского производства: Полёт, Слава, Восток. И импортные, конечно, - швейцарская марочка была, Адриатика, японские Casio и Orient. Бюджетные были варианты, и подороже, были даже деревянные часы, они хорошо продавались.

Многие удивляются, конечно, что снесли. Вчера я стоял здесь, раздавал листовки, женщина выходит: «Ё-маё, куда всё подевалось?». Оказывается, она специально ехала в «Альбатрос».

В Москве тяжело свой бизнес открывать. Говорят, что мало для бизнеса делается, но на самом деле вообще ничего не делается. Если ИП своё открыл, то неважно заработал или нет, ты все равно должен четыре с половиной тысячи отдать. Торговые сборы еще. Тоже спасибо Собянину.

Хотели в трёх городах это сделать, Питер и Новосибирск отказались от этой привилегии, а в Москве это прокатило. Когда кризис начался, наше руководство нам снизило аренду на десять тысяч. Но мы долго не радовались, потому что с июня месяца ввели торговый сбор. И эти же десять тысяч вернулись.

Очень обидно, конечно, что так случилось. Четыре года уже работал здесь, что-то стало получаться, уже свои клиенты постоянные появились, на замену батареек многие приходили, знали, что я профессионально все сделаю, еще и гарантию дам. А сейчас все снова начинать, и я не знаю, продержусь, или нет.

###Марина Сунцова, 48 лет, арендатор точки продажи нижнего белья в ТЦ "Альбатрос"

Вдвоём с сестрой мы занимались этим бизнесом 15 лет, на двоих было два магазина нижнего белья. Такой товар всегда нужен девушкам: себе или на подарки. Когда был кризис в 90-е, всё наше поколение осталось не у дел, а семью кормить надо было.

Я по образованию учитель, но на тот момент в школе платили копейки, месяцами не давали зарплату, жить было очень тяжело.

В день была хорошая проходимость у нашего магазина (около 30 человек), потому что пассажи были сквозные, люди забегали после работы купить необходимое. Были свои постоянные клиенты, которые к нам ездили с других концов Москвы. Нижнее бельё - очень интимная вещь, размеры и вкусы у всех разные. Мы специально для наших покупательниц что-то выбирали, подсказывали, заказывали вещи на их вкус и формы.

Хорошо помню 10 декабря 2015 года: сначала вывесли щит, на котором было написано, что принята поправка от 08.12.2015 и наше здание подлежит сносу. Мы сразу обратились в администрацию ТЦ, начали выяснять всё, но владельцы нас заверили, что документы в порядке. Мы успокоились, ведь у нас не какие-то палатки сомнительные, а тёплый, светлый торговый центр. У нас всё всегда было чисто, аккуратно и достойно.

Потом 13 января нас вызвали, показали документы из суда, о том, что дело в нашу пользу, все работаем, никаких недоразумений теперь происходить не будет. При этом судебные решения были вывешены на стёкла торгового центра, чтобы люди видели, что всё в порядке.

Декабрь мы провели спокойно, а 8 февраля утром пришли люди и сказали, что они из префектуры, но никаких документов не показали, ни удостоверений, ни предписаний, ничего. Пришли, напугали и убежали.

Мы начали паниковать, снова пошли в администрацию, они в шоке.

Было страшно, у нас тут одни женщины работают.

Некоторые СМИ пишут, что на самостроях работали сплошь нелегально какие-то гастарбайтеры, это неправда. 90% - москвичи, 10% россияне - вот все мы перед вами. И вот когда мы увидели эту чёрную массу, началась паника. Стали всё собирать. Администрация говорит: «Не переживайте, не волнуйтесь, всё будет в порядке, мы решим этот вопрос». А эта туча в форме ходит через пассаж: «Собирайтесь, уходите, вас сегодня будуть сносить».

Ближе к одиннадцати часам вечера полностью закрыли железными бордюрами до Щёлковского шоссе дорогу и мы были в оцеплении. У нас 4 пассажа, которые соединены между собой. И я этого не видела, но те, кто работал в первом пассаже говорили, что на улице стояли автобусы с ОМОНом. Я пришла к сестре, в первый пассаж, мы скооперировали детей, дети приехали с друзьями, потому что нужно было это вывозить куда-то, у нас куча торгового оборудования, ничего оставлять нельзя.

Некоторые люди уходили очень спешно, всё это напоминало погромы евреев, честное слово.

Плакали тут, бегом всё выносили, что 15 лет, а то и больше тут стояло.

У сестры дочка, она подошла к пасажу и говорит человеку в форме: "У меня мама в Пассаже, я хочу туда зайти", на что ей заявили: "Пусть собирается и уходит, а если не уйдёт, её отсюда выведут, посадят в каталажку. А вы, студенты, думайте о своей жизни, если вы здесь засветитесь, работа вам нигде не будет предоставлена". Такую чушь сказали ей. У меня тоже сын студент, смотрел на всё это и сказал, что в этой стране жить больше не хочет.

Многие оставляли торговое оборудование - были уверены, что завтра утром они приедут и всё это вывезут. На утро мне позвонила постоянная клиентка: "А что здесь произошло? Теракт? Война? Почему нет «Альбатроса»? Так всё и закончилось, фундамент вот снести не смогли и закатали в бетон.

У нас работало около 3 000 человек, все они остались без работы. А сколько вообще по Москве людей осталось без работы после сноса самостроев? Чудовищные цифры для кризиса. Тут работали люди от 35 до 55 лет. Мне вот 48. Это именно поколение, активное время которых пришлось на 90-е годы. Как мы себя называем "выпавшие из жизни", устроиться на новую работу теперь проблематично, все говорят про возраст.

Мы выживали в 90-е, думали, что дальше будет лучше. Но мы выживаем и сейчас: дети, семья - хочется жить сегодня. Куда я пойду? Продавщицей? Моя квалификация уже не такая, как у молодых, мне с ними конкурировать невозможно.

Многие считают, что все, кто работает на себя в малом бизнесе, делают по 300%, по 500% накрутки. Нет. Ничего такого. Может, кто-то и делал. Не буду утверждать. Я буду говорить только о себе и своей сестре. У нас процент накрутки был 30-50%, поэтому у нас ходил соответствующий покупатель. Это москвич, живущий в этом спальном районе.

У нас не было эксклюзивных товаров, это были товары для каждого. Наш покупатель в брендовых магазинах падал от цен, а у нас всё было бюджетно. Здесь у метро есть сетевые магазины, где цены за бюстгалтер около 10 000 рублей. У нас самый дорогой бюст - 3500. Комплект, в основном, от 2000 до 5000. У нас была недорогая французская марка белья, итальянское бельё, Прибалтика - всё доступное обычной москвичке.

Мы были ИП, платили торговый сбор, торговый налог, который нам ввёл мэр.

Из бюджета города, в который мы вносили деньги. Спасибо.

Что будет на месте этого торгового центра? Ну, вдоль Щёлковского шоссе, конечно, парк или скверик не разобьют. Мы думаем, что будет платная парковка. Или новый ТЦ. Тут, кстати, рядом психушка, людей на балконы выводят гулять и они там кричат, песни поют. Раньше из-за "Альбатроса" не видно было, а теперь только её видно и слышно.

Всё это по сердцу отдало, поймёт только тот, кто пережил. Мы раньше, когда всё это видели по телевизору, но нас это не касалось, не так переживали. Произошло с нами, и я вспомнила историю - еврейский погром. Я себя ощутила просто напросто пылинкой, которую чиновники просто растопчут.

Теперь телевизор не смотрим вообще. Там ведь сначала один врагом оказался, потом другой. Когда тебе это каждый день говорят - веришь ведь. По телевизору показывают, мол, ура, очистили город, стало красиво. А люди как же, как же их истории, судьбы, профессии, заработок, в конце концов? И всё это так подло.

###Дмитриева Инна, 51 год. Владелец кафе «Садко»

История моего маленького кафе началась в 90-е годы. В 1987 году родилась у меня дочь, а за время моего декретного отпуска в стране произошло много. Была перестройка, люди вышли на улицы продавать что-то, ездили в Турцию.

И я тоже стала продавать обувь и детские вещи на улице, с рук, что называется. Я тогда развелась с мужем, это меня сподвигло к деятельности и ответственности за маленького человечка.

Потом я решила сварить свою палатку. Мне было 25-26 лет. Друзья помогали мне и долго-долго её варили, материалов нет, ничего нет. Что-то разыскивали на автостоянке, там был кооператив. Сварили. И, когда она уже была готова, я пошла в нашу управу Мещанскую и попросила разрешения, можно ли её вот здесь у нас поставить. И мне разрешили без проблем.

Я жила в двух шагах от этого места и до сих пор живу. В стране тогда была безработица и голод, товаров не хватало. В начале моя палатка тоже продавала одежду, обувь, а потом уже мы стали добавлять продукты. А потом я пошла в местный отдел архитектуры и попросила мне сделать красивый проект павильона, чтобы мне самой не стыдно было, а то живу ведь тут, все меня знают.

Естественно, никаких коммуникаций у меня там не было и нет. Хотя недавно в префектуре, говорили: «Быть не может, чтобы в центральном округе участок и без коммуникаций, «наверное, вы получали согласование не так как должно было быть». Я всё делала сама, поэтому ничего, кроме того, что их там не было и нет, этих коммуникаций, я им ответить не смогла.

В 2011 году, уже при появлении Собянина, они делали новую схему размещения нестационарных торговых объектов. И по ошибке, как мне говорили, внесли меня не как магазин «Продукты», а как «предприятие общественного питания». Неоднократно подавали на исправление, но никто не реагировал. А потом я поняла, что оно к лучшему, почему бы и не сделать кафетерий, раз так получилось.

У нас здесь была домашняя кулинария, кафетерий. Никоим образом это не было рассчитано на большой трафик людей посторонних, тут проходимость никакая, только свои: школьники, студенты, бабушки и дедушки, все соседи мои. По звонкам наших соседей разносили еду домой бесплатно.

Школьники — действительно наши постоянные гости были. Мы даже в обед готовились к их приходу. Детям же одно и то же надоедает, хотя на тот момент было организовано уже питание в школах. И вот они забегают человек 20, и мы за эти 10 минут переменки должны с этими булочками, печеньями, минералкой — кому что, успеть обслужить. Даже взрослые все в рассыпную, понимали, что надо уступить дорогу молодым. Всё быстро, и сдача, и деньги.

Утром, когда люди шли на работу — кофе, печенье, ну, или посидеть. По вечерам — взрослые люди, но без пьянок и дебошей. У нас столовские цены. Кафетерием мы назвались для того, чтобы больше привлечь внимания. Мы очень хотели, чтобы у нас всегда сидели дети с нашим вай-фаем, и что называется, не мыркались.

Вот там со школой есть магазин, рядом с которым у меня сына сбила машина, там опасная дорога. Он перенёс операцию на позвоночнике и на бедре. И это место — у них тут тусняк, вот я всегда хотела, чтобы они оттуда ко мне ушли посидеть – поболтать. Так хоть не курили бы и не пили всякие вещи.

Договор на размещение у меня истёк в июне 2015. Хотя продолжала существовать земля, мне в сентябре и приклеили информационное письмо о сносе. Вот закончился этот трёхлетний договор на размещение, который уже при Собянине заключили со всеми, и в трёхдневный срок сноситесь. Так подло приклеили в пятницу вечером.

Меня колотит все выходные, звоню юристам, юристы говорят — иск, срочно, у вас же договор аренды земельного участка есть.

«Не будем вас сносить, вот когда землю расторгните, тогда и снесём» - мне ответили.

Я спрашиваю: «А почему тогда клеили бумагу-то?». «Префектура сказала клеить, мы и клеили», - так вот. Я в суд подала, но не верила, что снесут, до того, как не увидела, что полздания уже нет.

В тот день я была в Арбитраже по этому делу. А они взломали замки. 15 они наклеивают письмо, 16 уже всё делают. Это именно в первый раз они не взялись, попугали: «Пока у вас есть земля...». А тут всё молниеносно, в воскресенье, 14, мне звонит та же самая замглавы управы и говорит: «Завтра будем сносить, за ночь вывозите всё оборудование».

Я говорю: «У меня завтра суд. Да и как я сейчас вечером кого-то найду, чтобы что-то вывозить». Я не в крик, не ругаться, но попыталась как-то поговорить. Она мне отвечает: «Я бы на лавочке с вами поболтала, но как чиновник я вам сказала — завтра снос».

Когда я ехала в Арбитраж, всё цело было. Возможно, они со двора зашли, и я их не видела. Меня не было-то два часа.

Сдаю документы, возвращаюсь, магазина нет. Плачь, не плачь — бесполезно. Мне даже не дали порыдать. Именно на том месте, когда взламывали замки. Соседи звонят: «Инна, а ты там? У тебя магазин ломают!».

Конечно, обидно, конечно, плохо. Свой бизнес в Москве – это очень тяжело. Во-первых, это постоянный контроль, постоянная ответственность, режим работы — до часу. Может быть даже, в связи с этим, распавшаяся семья — папа моего сына не очень был рад, что я с работы в час ночи прихожу.

Сейчас у меня инвалидность, скоро будут менять тазобедренный сустав. К этому привело стечение обстоятельств в виде нагрузок (я всегда в кафе сама грузила ящики, не чуралась такой работы), возраста, поздних родов — всё это вместе запустило процесс. Должны быть какие-то преференции инвалидам, которые бизнес свой делают, но я вот такую «преференцию» получила. В виде сноса.

Кто ко мне ходил? Вот нет у вас сейчас колы, пошли вы вниз, взяли у меня колы. А в перспективе, сидите вы, делаете реферат, неохота вам ко мне идти, надо вам пельменей или борща, позвонили — мы принесли вам пельменей или борща. Причём, еда была не помпезная, а совершенно обыкновенная.

Нас пожилые просили, один или два дня проводить тематические встречи для пожилых. Это ещё было мотивированно тем, что у нас рядышком был подвал, в котором работал Совет ветеранов, это у них был мини-клуб.

Это же ведомственные дома, они аппарата президента были в своё время. Поэтому, эти люди порой работали вместе, они коллеги, друзья-коллеги. Как правило, больше осталось бабушек. У них интерес пообщаться где-то, кроме как в комнатке у вахтёра. Так вот, в чём было для них приобретение — не договариваться в соседнем «Кофе Хаузе», что мы тут посидим за чашечкой чая пару часов. И будут на них смотреть с подозрением: собрались люди, и много, и без предупреждения, и как-то без заказа просиживают. А здесь можно было просиживать, можно было детям прийти пообедать, и родители только через неделю бы узнали, что их детям, надо бы за обед заплатить. Пришёл — нет денег, надо покушать, значит — покушаешь.

Просто в списках самостроев такое большое количество зданий, и там настолько разные люди и истории. Одно дело, азербайджанское ОПГ, которое держит всех в страхе и владеет площадями и покупает все разрешения, но у меня маленькое кафе для соседей. Я просто не знаю, кому оно здесь может мешать, и что вместо него нужно делать. Небольшой кусочек земли, который даже не у метро находится.

В аренду не сдашь, надо было работать самому.

Чужих нам не надо. Это было замешано на многих интересах. Жителям не нужно было, чтобы я освобождала участок, иначе город умудрился бы забрать его себе. Жителей устраивало тихое соседство. Я не могу сказать, что не хотела бы заправлять баром или рестораном, да ещё и с большими ночными пьянками, но я понимала, что будет тогда со мной, и с моей репутацией. Там Боровик, я с ними дружна и росла с их детьми, там Окуджава — приходил покупки оставлял, где-то нагрузится, мы их до дома носили — его лет десять как нет.

Это я считала большим привязывающим моментом, то, что покупает клиент, должно быть всегда, без перебоев на день. Такой товар не должен заканчиваться.

А учитывая, что каждый товар здесь был под определённую группу покупателей — сел человек на это, например, на "лаймон фреш", и пока не упьётся, будет на нём сидеть. Надо его поддерживать. Даже если поток любителей иссякает, но остаётся один, всё равно это не убирается из ассортимента просто по определению. На какой-то прошлой благодарности этому клиенту.

Мы работали с 8 утра до 00.45 ночи. С последними выходящими людьми из метро. Я почти всегда сама закрывала кафе. Я кафе строила в долг. Родственникам 70 тысяч долларов была должна. Не могу сказать, что за мной родственники с топором бегали, но я понимала, что надо отдавать.

С малым бизнесом в России надо из кожи вон вылезти, чтобы зарабатывать. Я адекватно относилась к тем требованиям, которые вновь и вновь воздвигались на пути. Я всегда думала, что вот-вот - и будет лучше. Думала, что если делать всё по закону, то и будет тебе счастье, будет твой бизнес защищен. А в итоге вот как вышло.

Это те, кто ловит продавца на покупке без чека. А делается всё просто. Продавца долго запутывают: «не эту шоколадку, а вот эту» - хорошо, продавец исправила. «А принесите ещё это, ой нет, не то», - долго-долго ведут с ней беседу о покупке, запутывают, но чек она всё равно выбьет правильный. Любой опытный продавец выбъет. И вот они уже уходят, но «пакет порвался, срочно дайте пакет, он всегда рядом с кассой, продавец тут же даёт его, выручает, люди уходят до дверей, а возвращаются уже с корочкой: «Не выдан чек на пакет».

Сама так попалась. Стояла утром, хлеб свежий и ароматный – пахнет. Быстрые покупки — кому кофе, кому ещё что-то. И вижу, у меня 10 рублей лежат на кассе, не врублюсь чьи, кидаю в кассу — и ко мне заходят. Оказывается, между покупателями, уже взяв свою покупку, они мне сказали: «Мы еще хлеб возьмём». А я как-то не удержала в голове, что те же ли купили этот батон. Очередь огромная была. За это штраф 30 тысяч рублей.

У них план, объём. Будешь просить, чтобы взяли 20 тысяч, скажут: «Нет, у нас план 30 тысяч, вон 30-е число». Девчонки мои так же попадали, я прощала естественно. Хоть они там и выписывают два штрафа отдельно, 30 тысяч на предприятие и 4-6 тысяч на сотрудника. Это вам любой продавец про таких товарищей-гопстопщиков расскажет.

Были и весёлые истории. Был у меня случай — кошелёк потеряла женщина. Я долго искала её. Оставила в зале, с деньгами, с долларами. Месяц лежал, потому что я не могла переступить через себя и открыть чужое. Я просто ждала, когда человек придёт и опознает. Звоню по тем мобильным телефонам, которые там с чеками лежат — ни один недоступен.

Она потом объяснила, что они уезжали с мужем куда-то и специально на время эти симки покупали. Зато нашла визитку, где говорилось, что человек записывался к парикмахеру или к маникюрше. Я туда позвонила, а мне говорят: "Не знаем, кто мог кошелек оставить, не слышали". Прошёл ещё месяц, пока та клиентка не пришла к той педикюрше.

Там были какие-то памятные для женщины доллары, ей дарил их муж, который уже умер".

Я, в общем, 20 лет жизни в это кафе вложила, а сейчас всё, что от него осталось – это два холодильника на улице вон стоят. И мебель вся у меня дома, все стулья барные вот эти стоят на балконе. Единственное, что я могу сказать – так это то, что я вот так 20 лет жила в иллюзии, что то, во что я честно вкладываю деньги, силы, и себя – никто не разрушит вот так за полдня. Я не хочу, чтобы мой сын так, как я, вкладывал себя в эту страну, верил, надеялся, а потом кто-то пришёл бы и разрушил всё это за два часа.

Ксения Баранова, Филиппо Валоти-Алебарди