«Достаю по семь грамм золота в день»

Кладоискательская контора Владимира Порываева — первая и единственная в России организация, которая профессионально занимается поиском кладов и потерянных вещей.

Каждый из десяти штатных сотрудников специализируется на своей теме: кто-то — отличный чердачник, кто-то делает упор на подводный поиск, кто-то хорошо понимает в военной археологии. Работают с середины 1990-х, на себя и под заказ, ищут и находят вещи самые разные: от ключей и обручальных колец до золотых монет и метеоритов.

МОСЛЕНТА выяснила у Владимира, как и где можно ходить с металлоискателем по Москве, по какой схеме профессионалы ищут клады и почему земляной банк — самый надежный.

Коп как часть национальной идеи

Коп в России — больше, чем хобби, у нас это — часть национальной идеи. Кто наш сказочный герой? Емеля, который лежит на печи, ничего не делает и все у него есть.

И основными массами отечественных кладоискателей движет именно эта идея: как бы так устроиться, чтобы ни хрена не делать, и чтобы все было. Ни в Англии, ни во Франции — нигде так кладоискательство не развито, как у нас.

Конечно, это лотерея, но выигрываешь в нее часто: находишь клад и все, ты при деньгах. Кроме того, в процессе поиска постоянно натыкаешься на сравнительно недавно оброненные кольца, другие украшения. Это тоже деньги.

И многие, кстати, переключаются на поиск потерянных вещей. Для меня это — как дополнительный промысел. Я каждый год выезжаю в Крым на пляжный поиск, ныряю за золотишком. Обычно достаю до трех украшений в день, это 7-10 грамм золота.

Самый надежный банк

Знаете, какой самый надежный банк? Земляной. Клад всегда был аналогом сейфовой ячейки. Кубышка — это капсула, посуда, которая делалась специально для хранения денег, с узким маленьким горлышком. Закапывали там, где потом легко будет найти по приметам: у угла избы, под большим деревом. Родным и близким часто о кладе не рассказывали. В лес пошел, медведь задрал, все, сбережение стало кладом.

Без работы я никогда не останусь. Последние клады еще не спрятаны, процесс идет постоянно. Я знаю одного бухгалтера, который в 1990-х почувствовал интуитивно, что скоро его посадят. Перевел все средства в золотые украшения и заныкал у себя на участке в Подмосковье, в нескольких местах.

Пять лет свои отсидел, вернулся, покопал, нашел, но не все. Пригласил человека с металлоискателем. Тот походил-походил, и говорит: «Нет тут у тебя ничего». Понимаете? Вижу, что не понимаете. Есть такая схема: найти, сказать, что место пустое, и приехать потом, забрать все без хозяина.

А если бы он в нашу кладоискательскую контору обратился, мы бы сработали честно. Мы свое имя делали не одно десятилетие. А потерять его можно в одну секунду.

О конторе

Фирм, которые занимаются продажей поисковой техники, хватает. А наша фишка, наш конек — это именно поиск кладов. Есть у нас два магазина, но они — вторичны. Нужны, чтобы миновать межсезонье.

Зимой мы, правда, тоже работаем: это и чердаки, и подвалы, и дома под снос, и поиск потерянных вещей. А сезон у нас — от первой проталины до первого снега.

Мы занимаемся всеми видами поиска. Это историческое кладоискательство — все, что спрятано до Великой Отечественной войны, военная археология, современное городское старательство: где люди живут, там они ценности и прячут и их теряют. Плюс ведем поиск тайников, схронов, кладов под заказ и поиск потерянных вещей с использованием специализированной техники.

И обычное старательство: есть у меня овраг, например, в котором каждый год весенние воды вымывают окаменелости мелового периода. В некоторых карьерах попадается окаменелое дерево, отдельно ведется поиск метеоритов — все это стоит денег.

Принцип поиска

Организация у меня коммерческая, поэтому я берусь за проекты максимально эффективные, от которых будет много отдачи. Моя цель — найти сразу много и хорошо. Это — верх профессионализма, моментальное обогащение.

Профессионалы ищут по системе. Всех деталей рассказывать не буду — коллеги по цеху побьют. Но логика такая: клады прятали на подконтрольной территории, там, где люди жили. Поэтому у всякого вменяемого профессионала основная деятельность сводится к тому, чтобы по определенным признакам найти, где было жилье. Дальше — уже дело техники.

Есть у меня немало знакомых, которые по 10-15 лет копают, а так до сих пор и не врубились ни во что. Большая часть кладоискателей как мыслит? Усадьбы, церкви — вот где надо искать. И поэтому с находками у них не густо. Чаще всего такие места копаны-перекопаны, либо надо совсем в дикую глушь забираться.

Начинающие любят современные карты сопоставлять со старыми и так ищут исчезнувшие деревни, усадьбы. Но надо понимать, что старые карты теперь всем доступны, а значит, у кучи народа такая информация тоже есть. Основная масса просто с металлоискателями по пашне ходит, у них болезнь Цокотухи — ходить по полям и искать денежку.

О шизофрениках

Очень часто, по весне и по осени, к нам в контору приходят шизофреники, которые знают, например, что если со стороны ГУМ-а прокопать тоннель в сторону мавзолея, там будет золото партии. С ними мы заключаем договор о почасовой оплате. В рамках закона — любой каприз за ваши бабки! Был заказчик, который пришел и рассказал, что его бабушка указала ему на место под Смоленском, где зарыта библиотека Ивана Грозного, которую Наполеон вывозил из Кремля, но при отступлении решил спрятать вместе с сокровищами, награбленными в России.

Потом этот клад нашли и перепрятали немцы, добавившие к нему еще награбленных ценностей, а в 1980-е клад обнаружили и перепрятали партийные деятели, добавившие к нему золото партии. И вот родная бабушка сообщила ему, где искать эти сокровища. До сих пор удивляюсь, почему золото Колчака в этой истории не фигурировало — все остальные кладоискательские легенды в тот заказ уложились.

Другой вариант нашего договора — процент от найденного, обычно 50 на 50. Он заключается в случаях, когда, например, к нам приходит человек, который говорит, что у него на огороде и бабушка монеты находила, и он сам уже 20 штук выкопал, и уверен, что там еще есть.

Два взвода оловянных солдатиков

Поисковая техника в России появилась только в начале 1990-х. Первый металлоискатель я приобрел где-то в 1995-м. И, разумеется, начал поиски в имении, где провел детство. У меня Родина — это Ступинский район, село Семеновское. Я рос в родовом доме 1853 года постройки, с фотографиями прабабушек, прадедушек на стенах, с мебелью еще тех времен. Дом входил в комплекс усадьбы графов Орловых, прадед был там управляющим в XIX веке.

И моя страсть к кладоискательству — оттуда. Перед домом проходила старая грунтовая дорога, у ее края протекал ручей, куда каждым дождем вымывало монеты. Как только дождь кончался, все пацаны наперегонки бежали к нему. Кто первый соберет, того и монеты. Даже одну из первых своих находок помню: деньга 1747 года. В пять лет нашел.

Отец постоянно, выкапывая картошку на огороде, монеты находил. А когда из Тулы приезжал дядя Боря, я, еще в пяти-шестилетнем возрасте, просил его перечитывать мне тот момент из «Графа Монте-Кристо», где он клад находит.

И вот в первую же неделю поиска в родовом имении я был страшно разочарован. Оказалось, поисковую технику не достаточно иметь, ей надо научиться пользоваться. Можете себе представить, что прибор реагирует, звенит на все. А на территории усадьбы после революции сначала была первая школа ОГПУ, потом детский сад и воинская часть. После того, как я накопал второй взвод оловянных солдатиков, стало понятно, что как-то я неумело ищу.

Как с первым металлоискателем научился работать, тут-то и поперло. На чердаке нашел дедову шашку, самовары, иконы. На огороде — монеты. Не озолотился, но радовался сильно — это же все вещи моей семьи, живая связь с предками.

Я стал разбираться в поисковой технике, понял, каким критериям прибор должен соответствовать, чтобы с ним эффективно работать. И понял, что мои услуги могут быть востребованы.

Тогда, в 1990-х при виде человека с металлоискателем сбегалась вся деревня. Событие такое воспринималось, как появление космонавта или Аллы Пугачевой. Местные с легкостью рассказывали: а тут у нас помещик жил, а здесь — крестьянин зажиточный. А там мануфактура стояла, а там вот — разваленное имение. А вот здесь у меня теща, когда копает на огороде, каждую весну монеты находит белые большие с портретом царя, я из них блесны делаю.

Стали приглашать, нанимать, и стало выстреливать! Пятьдесят процентов случаев — шизофрения, а оставшаяся половина — находки. Не поверите: выясняется, что буквально в каждой семье есть легенда о фамильном кладе или кто-то терял что-то ценное. И я подумал, а почему бы поиск не поставить на коммерческую основу? Поставили, организовали кладоискательскую контору.

Звонки от невест

Поисковый сезон короток: с первой проталины в начале апреля до середины декабря. И невозможно спрогнозировать количество кладов, которое за сезон найдешь. Поэтому, кроме всего прочего, мы стали заниматься консалтингом: хотите самостоятельно найти клад — пожалуйста, мы подскажем, как экипироваться, поделимся поисковым опытом.

Еще мы принимаем заказы на поиск потерянных вещей: наши специалисты постоянно выезжают. Ищут чаще всего ключи и кольца. Стандартная ситуация: папа везет на каком-нибудь X7 сына откуда-нибудь с карате, тот видит ледяную горку и они останавливаются, чтобы пару раз с нее скатиться. Машину даже не глушат. Ребеночек скатился, папа скатился, хвать — а ключей нет. Звонят нам.

Или фейерверки пойдут запускать, мобильные потеряют. Или девушки любят по пьяни выкинуть дорогущий смартфон, получив СМС-ку обидного содержания. А парень, который этот смартфон дарил и СМС обидную отправлял, потом звонит и просит найти.

Стабильно, не реже раза в неделю, получаем заказ на поиск обручальных колец. Каждый раз все проходит по одинаковой схеме: звонит, как правило, девушка, и, смущаясь, просит приехать, найти кольцо. «Форточку закрывала, соскользнуло, упало. Выручайте, спасайте, завтра свадьба». А на заднем фоне слышен подсказывающий мужской голос.

На месте обычно выясняется, что искать надо два кольца, и находятся они обычно от форточки метрах в 20-ти. Сценарий у всех одинаковый: завтра-послезавтра свадьба, молодые вечером пособачатся и по очереди демонстративно выкидывают свои кольца в окно. А потом приходят в себя, мирятся и звонят нам.

Что и как можно искать в Москве

В Москве, не нарушая действующее законодательство, вы можете искать и изымать, то есть забирать, находки возрастом не старше ста лет. Даже под окнами пятиэтажки или девятиэтажки пройдитесь с металлоискателем, чего там только не будет: и ювелирка, и мобильные телефоны и деньги. Это просто потерянные вещи. Весной стоит походить у скамеек в парках, у горок на детских площадках. Тот же ассортимент: часы, мобилы, украшения.

Или вот, вы знаете, что на 200 метров чердака в Москве раньше стабильно попадался ствол? Криминальные клады — вообще тема интересная. Представьте, ситуация: идет домушник, только что взял квартиру. Видит — его обкладывают, сейчас возьмут. Он на чердак или в подвал скинул все, ветошью какой-нибудь прикрыл и дальше пошел. И не всегда сумел вернуться.

Так что чердаки и подвалы тоже интересны, но в связи с террористической угрозой они сейчас все опечатаны и закрыты. Остаются дома под снос, которые уже сняты с баланса — это совсем небольшое время перед тем, как их разбирают, буквально несколько дней.

Есть постоянно восполняемые ресурсы: по весне — горнолыжные склоны, те же самые Воробьевы горы, например. И, конечно же — пляжи в сезон. Основной улов — с них.

Вся Москва — археологический объект, археологический памятник. Тут нельзя копать глубоко, нарушать культурный слой. Конечно, к вам может подойти полицейский и поинтересоваться, что это вы тут делаете с металлоискателем. Общаясь с представителем правопорядка, не стоит оправдываться, потому что это такая же ситуация, как если бы вас остановили на прогулке с собакой в парке.

Вы заняты своим делом, закон не нарушаете, объяснять ничего не обязаны. Чтобы потребовать от вас объяснений, вам вначале должны предъявить какое-либо обоснованное обвинение. А современное городское старательство, поиск потерянных вещей — это разрешено. И помните, что собственность у вас могут изъять только по решению суда.

2000 монет времен Ивана Грозного

Ходить искать я стараюсь один или в паре, больше народу обычно не беру — делиться в лом. Правила обычно устанавливает тот, чье место, или кто нашел. Когда кого-нибудь с собой беру, всегда обговариваю условия. Найденное делим по-разному, в крайнем случае 50 на 50.

Основные находки — это монеты. И надо понимать, что некоторые отдельные экземпляры стоят, как несколько кладов. Попадается ювелирка. Эх, жаль, перстенек у меня сперли золотой, сусальный, с крупным бриллиантом. Хорошая была находка. Как раз из усадьбы Орловых.

Первые клады попадались «чешуевые» в основном — из серебряных монет-чешуек. Здесь, как повезет, но бывает, что в кубышке их — тысячи. Сигнал на монету и на клад металлоискатель выдает одинаковый. Лопату втыкаешь, грунт переворачиваешь, а там не одна монета, а россыпь. Конечно, в первые секунды кровь закипает, но потом разум, как говорится, берет свое.

Бывало, я доставал клады по несколько тысяч монет. Например, более 2000 монет времен Ивана Грозного. Вычислил поселение по признакам, по системе. Размер небольшой — усадебка, скорее всего. Все остальное было очень просто: включил металлоискатель, получил от него сигнал, копнул — монеты полезли.

Эта находка была сделана до принятия новых поправок к закону, регулирующему кладоискательство. Новые юридические условия такие, что теперь, когда ты такой клад находишь, лучше его вообще не трогать. А официально надо проинформировать полицейских или органы местного самоуправления.

Глупый и бессмысленный закон

Закон в отношении нас сейчас глупый и бессмысленный. Вместо того, чтобы сделать из кладоискателей помощников археологов, нас поставили рядом с преступниками. А ведь мы бы могли существенное пополнение вносить в бюджет: даже если оценить годовую лицензию на поиск в 5000 рублей, представьте, сколько денег принесут те 2 миллиона копателей, которые есть сейчас в России? На эти средства можно было бы финансировать работу наших нищих археологов, например.

Пару лет назад были введены поправки, которые очень сильно ударили по нам. В одну кучу смешали расхитителей гробниц: Лару Крофт с Индианой Джонсом, и нас — честных коллекционеров и кладоискателей, которые ищут монеты по полям и лесам. Основные требования: никоим образом нельзя залезать на археологические памятники — это справедливо, но кроме того, в процессе поиска вы не должны нарушать культурный слой и изымать объекты, которым больше 100 лет. То есть монету 1916 года я забираю, а вот уже 1915 — нет, иначе — преступник.

Совсем не так этот вопрос должен быть решен. Государству надо определить границы, например, пахотных земель, на которых поиск разрешен. Для найденного там государство должно иметь право приоритетного покупателя — для пополнения коллекций музеев. Подумайте сами и спросите любого археолога: какой вред и какой урон культуре, археологии и истории России нанесет кладоискатель, который ходит по пахотному полю вокруг старой деревни. По полю, которое и так уже 250 лет каждый год перепахивают. Монетки, крестики, фрагменты конской упряжи там можно найти.

Ведь можно же перенять удачные решения этого вопроса в области законодательства, которые есть в других странах. В Англии, например, механизм такой: ты несешь находку государственным экспертам, и если она хорошая, стоящая, ее у тебя выкупают по рыночной цене. Если не берут — продавай, куда хочешь: в частные галереи и коллекции, в государственные музеи.

Вся эта волна с ужесточением нашего положения пошла после 2006 года, когда было обнаружено хищение экспонатов из запасников Эрмитажа, после чего в 2007-2008 по всей стране работала комиссия по проверке музейных фондов. По результатам ее деятельности в розыск МВД было объявлено 22 460 предметов. По большей части — из научно-вспомогательных фондов: газетные вырезки, макеты, муляжи. При этом обнаружилось хищение сотен действительно ценных экспонатов.

Таким образом был оценен и взвешен ущерб, который музейные сотрудники нанесли нашим: истории, культуре, государству. А ущерб, который наносят копатели, всегда оценивают на словах, здесь разговор всегда идет на уровне фантазий и домыслов. И у меня складывается такое впечатление, что делается это, чтобы отвлечь общественное внимание от музейщиков.

С чего начинать

Что в кладоискательском деле главное, с чего все начинается? Руки? Правильно, главное, чтобы руки были свободны, а не скованы наручниками за спиной. Поэтому первое, с чего надо начинать — это изучение законодательства, которое регламентирует кладоискательство.

Второй этап: проанализировав эту юридическую информацию, определиться с местом поиска. Третий — приобретение поисковой техники. Если коротко, то поначалу не надо покупать ни самые дорогие, ни самые дешевые приборы. Можно взять металлоискатель и за 20 тысяч и за 25, но лучше — от 30.

Есть три критерия, которым прибор должен соответствовать. Главное — прибор должен брать глубину не менее 35 сантиметров. Второе — он должен четко отличать черный металл от цветного. И желательно, чтобы стоял быстрый процессор, тогда прибор быстро обрабатывает информацию. Например, лежат у вас под землей рядом гвоздь и монета: если прибор «долгий», он только первый предмет покажет — гвоздь, а второй пропустит.

Какой самый лучший металлоискатель? Тот который знаешь, с которым привык работать. Прибор надо понять, его надо услышать. Поэтому для начала стоит выезжать на простые места, где нет металломусора. И копать в первое время все: вынул из-под земли, пронес мимо прибора, посмотрел, послушал, как он на такой объект реагирует.

Запомнил, чтобы в следующий раз распознать нужный сигнал, а на глупости не отвлекаться. И на первые выезды лучше берите с собой кого-то из «бывалых», не пожалеете.

Лопаты берем финские, они сейчас на каждом рынке продаются. Специальных разрешений и лицензий на использование металлоискателей и поиск не требуется. Из документов для общения с полицией достаточно паспорта.

Белый копатель

Почему меня называют единственным «белым копателем» в России? Потому что я работаю строго в рамках закона. Все мои проекты проходят юридическую экспертизу. Берусь, например, за такие заказы: семья собирается эмигрировать из России. При этом внуки помнят, как дедушка привез из Германии несколько трофейных золотых монет, давал их поиграть. Но когда одна монетка пропала, он рассердился, собрал оставшиеся, взял лопату в сенях и через десять минут вернулся уже без монет. А через две недели помер.

Понимая, что наличие металлоискателя не гарантирует находки, внуки самодеятельностью заниматься не стали, вызвали нас. Сигнал мы нашли под пнем старой груши: откопали жестяную банку, в ней — перчатка с золотыми монетами.