За стеной

Корреспондент МОСЛЕНТЫ отправился жить и работать в один из старейших московских монастырей - женскую обитель православных христиан. Мы публикуем дневник нашей коллеги, описавшей, каким она увидела современный монастырь и его жизнь.

Читателю стоит помнить, что строки, которые он увидит, - это личные впечатления после некоторого времени жизни в одном из старейших монастырей Москвы. Упоминания о нем известны с конца XIV (14-го) века, стены находятся в пределах Садового кольца. Религиозная община не названа намеренно, ведь задача автора состояла в простом описании современного монастырского быта и порядков (часть из них, кстати, вводится уставом каждого монастыря самостоятельно, а также устанавливается игуменами или игуменьями монастырей). Читателю также необходимо знать, что имена героев в зарисовках изменены.

Монашеский корпус

Стать монахиней с первого дня жизни в монастыре - невозможно. Сюда вы сначала приходите на трудничество (бесплатная работа, на время которой монастырь обеспечивает вас питанием и проживанием), потом становитесь послушником, затем иноком, а после - монахом. Я стала трудником ближе к концу осени 2016 года: встретилась с игуменьей, объяснила, что хочу попробовать вступить на монашеский путь, а через двое суток приехала в монастырь с вещами. Назвалась Анной. Никто не просил показывать паспорт или хотя бы записывать где-то свою фамилию.

Мне выделили комнату в новом корпусе. Монахини, послушницы, инокини и трудни живут здесь под одной крышей. Оливковые стены очертили новое личное пространство приблизительно в 8 кв.метров, мебель внутри была только черная (кровать, стол с двумя тумбочками и стулом, шкаф, стеллаж, иконостас с образами в углу). На кровати лежал хороший матрац и пара одеял, хотя в комнате было тепло. Порадовали и три розетки. На тумбочке - чай и сахар.

«В этой келье, Анна, ты будешь проводить все время, пока находишься в корпусе, - объяснила сестра Евдокия. - У нас не принято просто ходить по коридору, собираться по группам и так общаться. Ужинать тоже будешь здесь. Дверь всегда держи закрытой. В мешках у кровати новые вещи. Переодевайся и пойдем в трапезную».

В трех баулах я нашла свертки только черной одежды: несколько кофт, юбки, колготки, носки, безрукавка, рубашка, платки, шарф, домашние тапочки. Позже к этому добавились два черных пуховика - на выбор. Я переоделась и как смогла повязала платок, ведь зеркала в комнате не было. Гладкой поверхности, которая бы хоть как-то отразила мое лицо, я не нашла во всем корпусе и даже в умывальной.

В корпусе почти все было коричнево-желтым. Вибивалась из общей гаммы только картина с пейзажем и фотография лица высшего чина духовенства. В умывальной меня встретила та же гамма. Евдокия указала на блестящую раковину и туалет, которыми можно пользоваться вместе с другой сестрой и отвела в просторную душевую с четырьмя кабинами. Все они были с новенькой кофейной плиткой, верхним круглым душем (тропическим) с отдельной массажной лейкой и кранами с функцией регулировки температуры. Тут же - другие туалеты.

За отдельной дверью располагалась ванная комната для одного.

• Здесь нет благословения матушки купаться, поэтому нельзя. С мытьем в кабинках проблем не будет, я моюсь когда придется, на это почти нет времени, - объяснила сестра Евдокия.

Перед выходом из корпуса мы зашли в большую простирочную. Гладильные столы в несколько метров и четыре новые стиральные машинки Samsung стояли в одном из углов. Отдельные туалетные комнаты были и здесь.

«Если не устравает общее освещение, можешь включить любой из светильников над столом или стиральной», - посоветовала сестра Евдокия.

Трапезы

Через полчаса я была в трапезной, где меня с улыбкой встретила сестра Макария. Она пригласила за общий стол.

«У нас тут несколько видов супов, котлетки куриные, соусы разные. И пробуйте салатики морковные и свекольные. Ну и грибочки, конечно», - рекламировала Макария, пока я засматривалась на яблоки, виноград и сладости.

Слегка пристыженная за стеснение, я угостилась вместе с монахинями. Больше за общий стол меня не пускали, всегда отсаживали на соседний. Он отличался только меньшим количеством блюд и меньшим объемом порций. Ну и еще я больше не рассиживалась за обедом по полчаса. Трапезы всегда проходили дважды в день по 15-20 минут: от звонка до звонка колокольчика. В это время одна из сестер читала Евангелие. На столах никогда не было вилок, ели только большими и маленькими ложками. Завтрак и обед - вместе, ужинал каждый в своей келье. Продукты на вечер можно было забрать с собой после обеда.

В следующие дни на столе в трапезной появлялись разные виды рыбы, включая красную, салаты, пирожные, каши, мандарины, виноград, яблоки, ящики вина и другие продукты. С разнообразием и количеством проблем не было никогда.

Труд

В первые сутки после обеда меня проводили в келью и настоятельно просили оставаться там до вечерней службы, которая обычно начиналась в 17:00. Ключи от входной двери в жилой корпус я не получила. Следующие несколько дней меня каждый раз сопровождала в келью одна из сестер.

В часы до вечернего богослужения пока еще можно было читать Библию, которую я привезла с собой, и молиться. Свободное время для таких занятий - подарок, который сестры получают крайне редко. Большую часть дня они трудятся на послушании. Это и есть их обычная монастырская жизнь. Кто-то выполняет бытовые работы - моет полы, чистит подсвечники в храме, протирает иконы, готовит на кухне, другие занимаются более-менее творческим трудом - делают церковные свечи, варят мыло и плетут четки. Эти товары потом продаются в монастырской лавке.

Одно из послушаний, по словам сестер, выполняется за городом. Каждое лето две сестры на пол месяца выезжают на монастырское подворье, которое находится в пределах Московской области, и трудятся на 22 сотках: выращивают овощи и фрукты, собирают мед приблизительно с 20 ульев. Эту сладость прихожане позже покупают в церковной лавке в Москве.

Выходной дается сестрам раз в неделю, и каждой назначается в свой день. В это время они чаще всего решают мирские дела, например, едут оплачивать квартиры, стирают или убирают в кельях.

Обычное расписание монастырского дня выглядело приблизительно так: 06:00 - подъем 07:00 - служба в храме 09:20 - отдых в келье или решение бытовых вопросов 10:00 - завтрак 10:20 - послушание / работы 14:00 - обед 14:20 - послушание / работы 17:00 - служба в храме 19:20 - работы 23:00 - отбой

В некоторые дни сестры ложились поздно ночью, спали несколько часов и вставали в 05:00 утра. Это зависело об объема работ, которые необходимо было выполнить за день. Часто, чтобы успеть справиться с делами, они пропускали вечернюю службу или уходили с нее раньше.

«Спасать душу захочешь, все делать будешь», - сказала мне как-то сестра Дарья, которая службы никогда не пропускала, сколько бы работ не пришлось выполнять.

Правда, выстаивать службы с утра и вечером физически было не на много легче, чем исполнять послушание. Неподвижные четыре часа в день откликались болью в коленях. Уже через 30 минут после начала богослужения у меня немели ноги. В конце второго часа мы буквально на 15 минут опускались на колени, что тоже было физически непросто для неподготовленных.

Женщины монастыря

В один из дней мы пришли в церковные стены к 06:00. В храме горело не больше 15 тонких свечей и по помещению гуляла тьма. Сестра Евдокия, почти невидимая, в черном облачении стояла перед мощами Георгия Победоносца и нараспев читала акафист.

Он держала свечу над потрепанными книжными страницами, слева от нее лежал черный псалтырь. Тень Евдокии прыгала по арочному своду храма. Сестры в черном облачении по очереди вставали напротив иконостаса. Когда Евдокия окончила чтение, едва различимые фигуры сестер запели о спасении.

Так мы встретили новый рассвет. После церемонии Евдокия осталась читать у иконостаса. Одна из самых уважаемых монахинь, она провела здесь уже больше 20 лет.

«Уже девочкой я не могла без служб и поездок по святым местам с бабушкой. Это все, что мне нужно. Я счастливый человек, Анна», - объясняла она в один из вечеров.

О жизни в монастырских стенах сестра Евдокия мечтала с детства. Бабушка возила ее в Киево-Печерскую лавру - место, которое в воспоминаниях сестры пахло яблочным воском. Чтобы уйти в обитель Евдокия бросила университет не доучившись и до экватора. Пока она получала образование, мечтала уехать в Пюхтицкий монастырь в Эстонию, но по воле случая осталась в Белокаменной. Сейчас из под ее платка выбиваются уже седые волоски, а под глазами образовались клубокие от недосыпания круги. Но о своем благополучии, дарованном свыше, она всегда говорит с юношеской улыбкой, полуоткрывая рот и как бы аккуратно рисуя губами «счастливая, счастливая, счастливая». Постриг в монахини Евдокия приняла в столице от патриарха Алексия II.

Молодыми девушками около 9 лет назад попали в этот монастырь еще две сестры, которым сейчас нет и 30-ти. Мать привела их в церковные стены, потому что семья голодала. Через три года, когда родные решили забрать девочек, они отказались возвращаться в мир.

Те из живущих в обители, кто значительно старше, уходили в монастырь из безрадостного для них мира или ради спасения. Так поступила и 60-летняя инокиня Дарья, которая пришла сюда приблизительно 7 лет назад.

«Я стала бывать в храме еще в 90-е. А в какой-то момент осознала: дети выросли, начали жить своей головой, а она далека от Бога, мужа рядом нет, да и в мире мне как-то ничего не интересно», - делилась она.

Дарья часто говорила мне, что ей нужно отмаливать грехи и спасать душу. Другой любимой темой для нее были иконы. Она знала историю почти каждого из нескольких десятков образов в монастырском храме и всегда с трепетом рассказывала о них приходящим мирянам.

Лечение

Ночью я проснулась от боли в горле, на утро поняла, что приболела. Даже странно, ведь келья отапливалась отлично, а одежда была очень теплой. В коридоре сказала одной из сестер, что чувствую себя неважно. Звонок матушке и через 10 минут я закрыта в келье на сутки. Выходить до следующего дня - благословения нет.

Мне принесли градусник, Ротокан, спрей для горла и почему-то мукалтин от кашля. Температуры не было, но выйти все равно не разрешили.

«Здесь у всех ослаблен иммунитет, - объясняла сестра Валентина, - Поэтому лекарств навалом, проси любые. Завтра одна из сестер снова пойдет в аптеку».

Почти все в монастыре лечатся сами и болеют достаточно долго. Уже несколько недель не проходит простуда у Евдокии. Как объяснили сестры, вирусные инфекции здесь не редкость, буквально на прошлой неделе температурили почти все жительницы обители.

Информационное поле

У сестер всегда были с собой телефоны. Они часто звонили друг другу и могли связаться с игуменьей, у которой, кстати, был iPhone одной из последней модели. Правда, как-то на общем собрании она не преминула сказать, что «неограниченное использование средств связи» в обители - только во вред.

Источник хоть какой-то информации, альтернативной внутренним обсуждениям, - монастырская библиотека. Работала она в достаточно необычном режиме: сначала нужно было понять, какую книгу ты хочешь взять, а после - сообщить сестре Макарии. Если книги не было, ее просто не приносили. Какая литература в целом есть в библиотеке не знали даже сестры, прожившие в монастыре больше пяти лет. Говорят, что благословения игуменьи ходить туда - просто нет.

Но кажется, чаще всего новые знания сестры черпали из бесед с игуменьей, которые она проводила раз в неделю. Часовые разговоры матушка проводила спокойно, читая протяжным голосом. На одной из бесед я законспектировала:

«Что помогает укрепить братство монастыря:

• Соблюдение монастырского устава;
• Послушание слову игуменьи;
• Отдача всех сил послушанию;
• Никогда не говорить о мирском;
• Разорвать все связи с миром;
• Не интересоваться послушанием других сестер;
• Не составлять группировки внутри монастыря»

Правила послушания

Сестры разных монашеских чинов часто выполняют одну и ту же работу, во время которой они, конечно, общаются между собой. На этом бытовом уровне так называемых «старших» и «младших» отличает лишь возможность давать указания. Возраст сестры в таком случае отходит на второй план, все зависит от заслуженного в монашестве чина.

Кажется, что младшим принято делать как можно больше замечаний, возможно, помогая таким образом. Любое новое дело начиналось у меня с бытовых неурядиц «держать кисточку нужно по-другому», «махать тряпкой так нельзя», «брать продукты на ужин раньше сестер запрещено». Однажды сестра посетовала на то, что я занесла рабочие перчатки из храма в жилой корпус на пару минут и наказала вещи туда-сюда больше не носить. Пожилую послушницу Анастасию, трудившуюся в монастыре три года, сестры моложе по возрасту одергивали то за медленную работу на кухне, то за небрежность в одежде. Всегда находилось за что.

В целом «послушание» - как выполнение работы - предполагало беспрекословное подчинение, исполнение всего, что тебе поручат старшие по чину. Игуменья часто напоминала сестрам о безропотности в труде. В одной из бесед она объяснила, что «собственная воля монаха мешает ему», когда он «отдает все силы послушанию».

Анна Илларионова