Как в СССР делали мультфильмы

МОСЛЕНТА снова отправилась в гости к 94-летнему патриарху «Союзмультфильма» Леониду Шварцману, на этот раз с пачкой DVD и видеокамерой. Мы показали Леониду Ароновичу японского Чебурашку, «Унесенных призраками» Миядзаки, «Симпсонов», «Смешариков» и «Южный парк», которых он никогда раньше не видел, и сняли его реакцию на видео. Попутно мы расспросили Шварцмана о том, как он создавал образы своих самых известных рисованных героев: чудище из «Аленького цветочка», Оле Лукойе из «Снежной королевы» и сиамского котенка по имени Гав.

О Диснее

В 1945 году, когда я приехал в Москву поступать во ВГИК, «Бэмби» шел в советском прокате. Помню, как сейчас, что смотрел его в кинотеатре «Москва » на площади Маяковского: зрители от хохота буквально сползали с кресел. Потом, в 1955-м, в прокате шла «Белоснежка». Так что и взрослые и дети в Советском Союзе знали и любили работы Диснея.

Бесспорно, Дисней был нашим учителем: и как режиссер, и как сценарист, и как прекрасный художник, автор многих персонажей. Мы на «Союзмультфильме» часто смотрели его фильмы и очень много взяли у него. Это был удивительно талантливый человек, он создал сегодняшнюю мультипликацию.

Во-первых, это он ввел технологию — конвейерный способ производства, который в СССР целиком скопировали при создании «Союзмультфильма». Он сколотил замечательный коллектив мультипликаторов, которые делали непревзойденные шедевры, вспомните хотя бы «Книгу джунглей». И именно он начал снимать привычные нам полнометражные мультфильмы. Первой была «Белоснежка и семь гномов», причем когда Дисней ее делал, то рисковал очень многим: он вложил в картину все состояние, заработанное на короткометражных мультфильмах и мог прогореть. Но победил и стал популярен во всем мире.

Формат полнометражного мультфильма прижился во всем мире, и это отчасти предопределило мою судьбу. Когда в 1951 я закончил ВГИК, меня и Александра Винокурова, с которым мы вместе учились, режиссер Лев Атаманов пригласил к себе художниками-постановщиками. Лев Константинович работал режиссером в мультипликации с 1931 года, это был один из отцов-основателей отечественной анимации. Втроем мы составили творческую группу и проработали вместе десять лет, делая большие фильмы. Для меня это были самые счастливые годы на «Союзмультфильме».

О «Союзмультфильме»

Когда я, будучи студентом ВГИКа, только пришел работать в мультипликацию ассистентом художника на фильм «Федя Зайцев», то сразу попал в самый эпицентр работы «Союзмультфильма». Никаких компьютеров тогда не было, все делалось вручную, по большей части это был однообразный «китайский труд». Особенно тяжко приходилось, когда случались авралы, причем часто они приходились на последние недели перед Новым годом. Сдать мультфильм позже назначенного срока считалось недопустимо, директор картины сам бегал, собирал у художников целлулоиды с только что нарисованными сценами, раскладывал их на просушку.

Чудище из «Аленького цветочка»

В 1950-х годах на «Союзмультфильме» у нас главенствовала технология «эклер», которую во всем мире называют ротоскопированием. Мы вначале снимали актеров на кинопленку, а потом мультипликаторы переносили их игру и узловые движения на бумагу и делали сцены. Металлическая бирка «Eclair» была на огромном старом токарном станке, который стоял у нас в коридоре, им мы пользовались при покадровом переносе отснятого фильма на бумагу. С одной стороны длинной станины закрепляли проектор, а с другой был экран, на него на специальных штифтах крепили лист, и художник переносил на бумагу ключевые моменты, на которых потом строился мультфильм. Процесс был организован художниками при помощи подручных средств: этот токарный станок, скорее всего, перекочевал к нам из соседнего завода, находившегося во дворе «Союзмультфильма». Вот откуда пошло название эклер, пирожные тут ни при чем.

Первый свой полнометражный мультфильм «Волшебный ковер» Атаманов снял еще в 1948 году в Ереване. Начав работу на «Союзмультфильме», он в качестве пробного шара сделал 11-минутный фильм «Желтый аист» по мотивам китайских сказок. Над этой картиной мы впервые работали втроем: Винокуров был художником-постановщиком, а я его ассистентом. Тогда все остались довольны результатом, стало ясно, что у нас сложилась сильная группа, и Атаманов взялся за большой фильм: мы начали делать «Аленький цветочек» – 4 десятиминутные части, 40 минут. К тому моменту я уже защитил диплом во ВГИК-е и меня взяли на картину художником-сопостановщиком.

У нас с Винокуровым возникло такое разделение: он был замечательным живописцем и колористом, поэтому в основном работал над фонами, декорациями. У меня был покрепче рисунок и, как правило, я создавал образы персонажей и делал раскадровку. Атаманов мне рассказывал, что бы ему хотелось, чтобы у него было в кадре, иногда даже брал в руку карандаш и что-то схематически зарисовывал, делал такие почеркушки. А я уже рисовал каждый кадр раскадровки. И в этих рисунках небольшого размера я изображал не только композицию кадра, но и намечал будущих героев, так как я их видел по сценарию и со слов режиссера. Поэтому, когда я приступал к разработке персонажа, у меня уже были первые наметки.

С основными персонажами «Аленького цветочка» все было более-менее понятно: купец Степан Емельянович, его помощник, дочери, эти образы хоть и давались с трудом, но оформились сравнительно быстро. А вот над чудищем я провозился довольно долго: это был необычный, неопределенный и очень сложный персонаж. Его роль на съемках подготовительных сцен исполнил актер Михаил Астангов, если помните, он в «Пятнадцатилетнем капитане» играл кока Негоро, который засунул топор под компас. Его на роль Чудища утвердили в первую очередь из-за завораживающего, таинственного голоса. Ведь при технологии «эклер» один и тот же актер и исполнял роль перед кинокамерой, и потом записывал реплики при озвучании.

На съемках Астангову надели бутафорский горб, чтобы образ получился пострашней. Я исходил из того, что чудище — это, конечно, зверь. Если бы он был гладким, то смотрелся бы не очень приятно, а главное — не так страшно. Поэтому при прорисовке я решил, что чем более мохнатым он будет, тем более экзотичное получится чудище: медведь — не медведь, горилла — не горилла. Вот таким образом и родился этот персонаж.

«Золотая антилопа»

Здесь я опять как художник-постановщик делал всех персонажей, кроме самой золотой антилопы. Ее рисовала Наталья Строганова, ученица знаменитого художника-анималиста Василия Ватагина. Самым сложным для меня был образ раджи. Мы долго сидели в Ленинской библиотеке, листали альбомы по Индии, перелопатили очень много книг про сикхов и все искали образ. Пока не наткнулись на фотографию настоящего раджи, который показался нам очень интересным. Я его зарисовал и потом построил образ на этом наброске. Его помощник, стражники, тигр, главный герой — мальчик, все они пришли на экран из этих альбомов Ленинской библиотеки.

Оле-Лукойе и Снежная королева

Когда мы готовились снимать «Снежную королеву», то в Копенгаген, понятное дело, поехать не могли. Но мы нашли всю необходимую натуру в Риге, Таллине и Тарту: рисовали, фотографировали и создали весь мир этого мультфильма у нас в Прибалтике. Персонажей «Снежной королевы» мы делали вдвоем с Винокуровым: он разработал образы разбойников, а я — всех остальных героев, включая животных, атаманшу разбойников и ее дочку.

В самой сказке Андерсена чувствуется характер Снежной королевы: она холодная, она прекрасная, она какая-то неземная — вот основные ее черты. Я ее изобразил в хитоне, с брошью-фибулой на плече, с тем, чтобы, когда она взмахивает руками, ее одежды развевались.

Вообще Андерсон — до сих пор мой любимый сказочник, я читал его с детства, поэтому, работая над образом королевы, отчасти отталкивался от того, какой я представлял ее себе ребенком: это очень красивая и властная женщина, и при этом она не живая и в этом есть что-то отталкивающее. Чтобы выделить эту черту, я не только сделал ей сияющую корону из кристаллов, но и саму ее представил себе ледяной, и изображал ее лицо так, как если бы оно было граненым, как лед, отражающий блики света. Рисовал я Снежную королеву, исходя из своего воображения, никакого прообраза у нее не было.

Единственный персонаж в фильме, при создании которого мы не использовали «эклер» — это был Оле Лукойе. По костюму, по характеру это — Западная Европа, XVIII век, но, чего греха таить, когда я делал этот персонаж, я все же вспоминал гномов из «Белоснежки» Диснея.

Художник Федор Хитрук делал анимацию Оле Лукойе и провел его по всему фильму. Я помню, насколько он старательно делал эту работу, часто подходил и говорил: «Ты, как автор этого персонажа, посмотри, правильно я нарисовал?» Я отвечал: «Федя, замечательно все, лучше не сделаешь!». Но он упорно продолжал приходить и просить, чтобы я что-то скорректировал, если обнаружу неточность.

Наша троица: Атаманов, Винокуров и я, проработали вместе 10 лет. Про основные наши картины я рассказал, были и другие. Перед «Снежной королевой» мы снимали «Пес и кот», чтобы делать эскизы к фильму, ездили в Ереван, Лев Константинович знакомил нас со своими друзьями, мы все время ходили в гости, а там застолья, тосты. После «Снежной королевы» мы делали часовой мультфильм «Ключ» про мальчика, который выбирает, кем стать в этой жизни.

После «Ключа» мы сняли «Сказку про чужие краски», и наш альянс распался. Не было ни конфликта, ни какого-то события, которое бы все изменило, нет. Просто, когда мы сделали уже достаточно много фильмов, и больших, и коротких, то почувствовали, что таких интересных картин, как раньше, сделать уже не сможем.

После этого я сделал «Дядю Степу милиционера» с режиссером Аксенчуком и потом долго работал с Качановым, который до прихода в кукольную анимацию был у нас художником-мультипликатором и на «Аленьком цветочке» и на «Золотой антилопе». Лучшая наша совместная работа — это «Варежка», я так считаю, а самые популярные фильмы — это, конечно, сериал про Чебурашку и крокодила Гену.

Позже, работая над сериалом «38 попугаев», мы очень сдружились с режиссером картины Иваном Васильевичем Уфимцевым. Еще до режиссерского факультета ГИТИСа он окончил школу киноактера в своем родном Свердловске, и параллельно с работой в мультипликации выступал как актер в ряде фильмов, например «Следствие ведут знатоки» и «Влюблен по собственному желанию». С ним, как и с Качановым, было связано немало жизненных анекдотов. Например, он был очень худым и рассказывал, что когда гулял со своей борзой, не раз слышал со спины: «Вот жмот: сам не ест и собаку не кормит».

«Котенок по имени Гав»

Через 15 лет после того, как мы закончили наш последний совместный фильм, Атаманов пригласил меня художником-постановщиком на сериал «Котенок по имени Гав» по сценарию Остера. Помню, Лев Константинович зашел, и как ни в чем не бывало, сказал: «Ну, Леля, после небольшого перерыва давайте снова с вами поработаем».

Щенок получился сразу, а вот придумать не просто обаятельного, но еще и запоминающегося котенка оказалось не так-то просто. Я долго бился: кошки, котята, они все довольно стандартные. Чтобы как-то отличиться, я стал почти сразу рисовать сиамского котенка. А шкодливого кота, бедового, я сделал черным, конечно. Прототипов в жизни у них не было. Это мой собственный рисунок.

Атаманов все время говорил мне: «Попробуйте режиссуру, у вас прекрасно получится». Но я на это долго не мог отважиться, считал себя в первую очередь художником. И в 1981 году, когда Лев Константинович умер, он на тот момент снял уже 4 истории про этого котенка и сделал подготовительную работу к пятой. Работа повисла, и дирекция предложила мне закончить этот фильм в качестве режиссера.

Я представлял как за это взяться, потому что первую свою режиссерскую работу сделал еще за несколько лет до этого: фильм «Как верблюжонок и ослик в школу ходили», его потом все время 1 сентября по телевизору показывали . И я стал режиссером пятой серии «Котенка по имени Гав», закончил сериал, начатый вместе с главным моим учителем, которого теперь не стало.

Потом я еще 20 лет был режиссёром и художником-постановщиком, сделал сериал про обезьянок, музыку к которому писал Макаревич и его группа «Машина времени». Был еще забавный такой мультфильм «Доверчивый дракон» и другие картины. Я проработал на «Союзмультфильме» до 2002 года, и при этом самое счастливое время, которое я вспоминаю чаще всего, были те первые 10 лет на студии, годы, когда мы с Атамановым и Винокуровым делали «Аленький цветочек», «Золотую антилопу» и «Снежную королеву».