«Народ у нас тут, оказывается, хороший»

В четверг, 3 сентября, закончилось действие ордера на строительство храма в парке «Торфянка». Благодаря протестам местных жителей за время строительства вместо храма успели возвести только крест, вагончик, туалетную кабинку и забор из сетки-рабицы. МОСЛЕНТА отправилась туда, где народ на протяжении долгих дней держал оборону.

— Мне на Майдане остановите, пожалуйста, — командует девушка в маршрутке.

Водитель и бровью не повел. Пассажиры тоже. На Майдане — так на Майдане. Девушка выпрыгивает из маршрутки. Между деревьями обустроен «революционный» лагерь, состоящий из двух столов, тента и десятка стульев.

На боевом посту — две пенсионерки.

— Я пойду тогда, что ли? Народ вроде собирается, — отпрашивается одна из дежурных.

— Идите, конечно.

Несколько студенток пьют чай за столом и лузгают семечки.

С сумкой, набитой провизией, подскакивает какая-то добрая тетя:

— Вот пирожки, я сама испекла!

Рядом со столом пасется дворняга. Студентки вспоминают — летом «помогать охранять парк» прибились две бездомные псины. Местный народ так привык к ним, что одну собаку уже забрали домой. Вторую тоже обещают забрать.

Одна из студенток вспоминает свой первый учебный день. Он стал для нее кошмаром. «Православные» состряпали письмо на имя ректора вуза — мол, ваша студентка наркоманка и экстремистка, она целые ночи в парке «Торфянка» пьяная валяется под забором.

— Я только поступила этим летом, — объясняет девушка. — В вузе меня еще не знают. Я пришла второго сентября на занятия, ко мне декан подбегает, вытаращив глаза. Потом вроде бы разобрались, что к чему. Преподаватели сказали — если бы у нас в парке храм строили, мы бы тоже вышли с акциями протеста.

— Как они тебя смогли вычислить? — учит молодежь одна из пенсионерок. — Надо осторожнее быть. Вот я на днях понесла туфли в ремонт, они говорят — напишите адрес, а я им говорю — еще чего захотели! Адрес нигде нельзя оставлять. Даже фамилию свою, девчонки, нигде не пишите.

Со всех сторон к столику подтягивается народ — кто с собачкой вышел погулять, кто просто мимо шел после работы. На столе появляются пончики и свежие термосы. По пластиковым стаканчикам разливается горячий чай.

— Мы столько лет жили и друг друга не знали. А народ у нас тут, оказывается, хороший, — изумляются жители своему единению.

Приезжает мужчина на велосипеде:

— Зачем эти сволочи забор на входе сегодня поставили? У меня соседи пройти не могут.

— Так пусть перелезут, мы все перелезли.

— Они не могут перелезть, им уже по восемьдесят лет.

Жители делятся друг с другом свежими сведениями.

— Вот тот толстый казак, видите? Он был судим за педофилию.

— Они все приехали из ДНР, им по полторы тысячи за сутки платят.

— А почему они не воюют с Порошенко? Сказали по телевизору, Порошенко пригнал 60 тысяч к границам Донбасса.

Что из этого правда, а что — вымысел, неизвестно... К столику подходит группа молодых парней в черных кожаных куртках и черных джинсах.

— Где тут подписаться против строительства храма? — спрашивают молодые люди.

Студентки переглядываются. Чтобы как-то их успокоить, парни добавляют:

— Мы из соседнего района. Но мы поддерживаем.

— Тогда ваши подписи учитываться не будут. Но если хотите — подпишите.

Одна из студенток протягивает им папку со списком. Парни в черном начинают расписываться. Вдруг в нескольких метрах от стола появляются человек пять с фотоаппаратами. Щелкают камеры. Студентки не успевают прийти в себя, как фотосессия заканчивается, фотографы исчезают, а парни в черном удаляются.

— Смотрите, у них на спине фашистская свастика, — наконец-то замечают студентки.

Проносится испуганный стон.

— Они уже зачисляли нас в экстремисты, писали на нас в ФСБ, — объясняют девушки под тентом.

Видимо, это были ответные меры казаков на запрос депутата от КПРФ Валерия Рашкина — он написал в ФСБ жалобу на «Сорок сороков» и потребовал их ликвидировать как экстремистскую организацию: они обозначают себя аббревиатурой «СС».

В день окончания ордера на строительство была запланирована встреча жителей с депутатом Госдумы от КПРФ Александром Потаповым. В прошлые митинги на «Торфянке» выступления коммунистов всегда заканчивались триумфом. Однако в этот день все пошло не так.

«Ополчение народа, ополчение страны, вы Россию отстояли в трудный час ее судьбы», — пели динамики, установленные коммунистами к приезду депутата. «И теперь зовет людей ополченье наших дней!», «Наступает тот же час, все зависит от нас!»

Местные жители потянулись на встречу с депутатом.

— Девушка шла ночью с дежурства, «Сорок сороков» погнались за ней… Одного мужчину на остановке избили…Мы муниципального депутата Марину Овчинникову пригласили ночью дежурить — ее тоже по дороге с дежурства избили… На лобовых стеклах машин оставляли бумажки: «прекратите нам мешать, а то пожалеете…»

Вдоль толпы бегут два молодых человека с фотоаппаратами. Наваливаются вдвоем на пенсионерку, ослепляют ее вспышками, толкают и смеются. Пенсионерка отмахивается от обидчиков палкой, но неудачно — теряет равновесие и чуть не падает. Поэтому попасть по наглецам тростью не удается. Почувствовав свою безнаказанность, молодые православные еще агрессивнее наседают и все громче хохочут.

Мирные обитатели «Торфянки» пытаются оттеснить наглецов в сторону.

Один из них представляется блогером Павлом. Назвать свой блог юный фотограф затрудняется. Потом вдруг признается:

— Я вообще-то не в блог пишу, а в прокуратуру, когда вижу надругательство над православными ценностями. Правда, пока ни одного дела по моим заявлениям не завели. Но еще, как говорится, не вечер. Я недавно по Манежу написал, когда там выставили не то, что надо. Им надо было сразу убирать непотребности. Они не убрали. Вот и нарвались. Поделом. Теперь жалуются. Пусть лучше спасибо скажут. Мало там разломали.

По словам Павла, его идеал — Игорь Стрелков. Но воевать в Донбасс сам он не ездил:

— Я студент, мне некогда.

— Можно было в каникулы поехать. Прошлым летом. Как раз Стрелков там был…

— Ну испугался я, да! — неожиданно признается Павел.

Коммунистов он терпеть не может — они «утопили народ в крови». Цари, по его словам, никогда народ в крови не топили.

— Сам я монархист, — важно произносит Павел.

Затем продолжает перечислять свои подвиги:

— Я еще в прокуратуру на гомосеков написал. Представляете, прихожу к этим недоумкам на Болотную, а там гомосеки! — возмущается Павел.

— А зачем же ты к недоумкам на митинг пошел? Сидел бы дома.

Павел объясняет — он очень любит массовые мероприятия. Но в России их устраивают «одни недоумки и гомосеки».

— Тоска, одним словом, — вздыхает Павел.

Тем временем наконец-то появляется депутат Потапов.

Он напоминает — раньше уже были достигнуты договоренности о приостановке строительства.

— Но не все пункты были выполнены. Прокуратура отписалась. Направили мое обращение Хуснуллину. Направили Чайке. Проводится проверка, хотя ответа пока нет, но все на контроле, — начал успокаивать собравшихся депутат.

Несмотря на контроль, «я очень расстроен, что имеются случаи насилия в отношении вас», вздохнул Александр Потапов.

— Ордер на продление строительных работ продлен быть не может! — констатировал народный избранник.

— Да, пусть уходят! — закричали жители.

— Был разговор с префектом Виноградовым, который заверил меня, что в самое ближайшее время будет определена другая площадка под строительство храма. Никакого строительства в парке не будет!

На этом этапе речь депутата прерывалась бурными аплодисментами. Однако вскоре у народа с депутатом возникли разногласия. Из толпы начали раздаваться голоса:

— Разве можно верить этому Виноградову?

Депутат сохранял спокойствие:

— Я приглашал зама префекта Гримальскую, но она не смогла сегодня приехать. Строительства, вопреки слухам, не будет. Сегодня одно из агентств опубликовало, что якобы вместо храма будет часовня. Так вот — никакой часовни не будет, это провокация! Префектура уже готовит бумагу — будет требовать от агентства опровержения.

— Пусть забор убирают! Когда забор уберут? Забор убирайте! — кричала толпа.

Тут депутат народ огорчил — забор, оказывается, будет и дальше стоять, вагончик тоже, и казаки никуда не денутся.

— После окончания ордера на строительство продолжает действовать ГПЗУ (градостроительный план земельного участка — прим. МОСЛЕНТЫ). И только после его окончания будет сворачивание строительства! — констатировал депутат.

Народ загудел. Оказалось, что всем давно надоело сидеть в парке, детям пора в школу, студентам — в вузы, родителям — на работу, а пенсионеры просто устали.

— Отмените ГПЗУ, дайте народу отдохнуть! — кричали жители.

Слово дали главе управы Лосиноостровского района Павлу Литовченко. Он сообщил, что под храм уже выделено три новых участка, а жителям надо только зайти на сайт и «выбрать один».

— А как против проголосовать?

— Если нет графы «против», я голосовать не буду!

Народ начал обсуждать предложенные места.

— Возле супермаркета — там места нет.

— А возле суда — там место есть? И потом, везде жилые дома, везде люди живут, и все они будут не в восторге.

— Лосиноостровская — там еще можно. Но ведь там прямо напротив — храм Адрияна и Натальи!

Народ начал вспоминать закрытую детскую поликлинику: теперь с больными детьми приходится ездить в Медведково, автобус ждут по сорок минут.

— А главное — нас удивило, как себя власть показала. Оказывается, мы им не нужны. Везут забор, крест. Ночью! Весь район сбежался. Мы думали, власть примчится, скажет — расходитесь, мы разберемся. Если бы они нам наврали, как обычно, мы бы им, как обычно, поверили, мы бы скушали. Но нас просто сломали о колено.

Депутат Мосгордумы Николай Зубрилин пытался успокоить собравшихся, сравнив их с обитателями общежития:

— Таких точек напряжения в Москве много. Вчера мы были в общежитии — там таких, как вы, выгоняют на улицу.

Народ не понял. Зубрилин предложил провести среди жителей референдум и «построить здесь тот или иной объект».

Толпа взорвалась.

— Не надо нам никакой объект, пусть этот снесут!

— Да в этом и суть, — пытался вразумить народ Зубрилин. — Они строят незаконно, а вы стройку прекратите законно. Мы вас поддерживаем.

Вывод следовал простой — пусть забор с крестом стоят. Сносить их — дело незаконное.

Народ уже гудел.

— Вам на нас плевать! Вы только языками трепете! Это что, законно, что в парке приходится ночевать нашим бабушкам, нашим детям? Плюс еще дожди пошли. Вся эта провокация закончится кровью! При чем тут ГПЗУ? Раз кончился ордер — пусть забор убирают завтра и крест вывозят! А мы пойдем домой!

— Правильно! Сколько можно?

— Давайте две недели подождем, — умоляли депутаты.

— Подождем!? — завопила толпа.

Микрофон дали Олесе с Джамгаровки:

— Мы тоже были против строительства храма в парке. Нам обещали чиновники, что его не будет, мы разошлись. А они потом взяли и построили храм!

— Мы не разойдемся! — закричали жители.

«Торфянку» накрыла мокрая темнота...