«Тумба-Юмба — это немного стыдно»

«Срочно уезжайте!»

Отец у Дузы был человеком большим и важным настолько, насколько большим и важным может быть начальник полиции любого столичного города. «Все в Абиджане знали моего папу!» — с гордостью говорит Дуза, устроившись за столом небольшого кафе в центре Москвы.

Но потом начались тяжелые времена: в конце 2010 года в Кот-д’Ивуаре прошли президентские выборы, которые вылились в острый политический кризис и, как следствие, гражданскую войну. В ходе совместной операции ООН и французских войск президент страны Лоран Гбагбо был отстранен от власти, новым президентом стал Алассан Уаттара, и сторонникам прежнего главы страны грозила реальная опасность — вплоть до физического уничтожения. Начальник полиции был, безусловно, из их числа.

«Папа собрал всю семью — меня с младшим братом и двух наших сестер — и сказал: "Срочно уезжайте!" И мы уехали. Папа с мамой переехали в Гану, брат — в Того, где до этого учился, сестры тоже остались в Африке. А я, будучи в тот момент студентом второго курса, сбежал в Россию. Почему? Потому что сюда, благодаря дяде, который уже жил в Москве и мог сделать приглашение, мне было проще получить визу. Все верили: пройдет чуть-чуть времени, и мы вернемся домой. Но ничего не получилось. И это ужасно: я не видел всех своих родных уже восемь лет.

«Два африканца – это слишком»

«Я сразу же приехал в Москву», — рассказывает Дуза. Страшно ли было? Говорит, что страшно. «Но что было делать? В Россию у меня был шанс въехать, заплатив за визу 100 долларов. Во Францию и в США — нет», — вспоминает он.

«В Москве, как я уже сказал, у меня жил дядя со своей русской женой, — рассказывает Дуза. — И они мне сказали: живи два месяца у нас просто так, а потом приноси в дом деньги. Но проблемы возникли с самого первого дня — я, кажется, очень не понравился дядиной жене. Она сказала, что два африканца в доме — это слишком. "Давай, — сказала она. — Уходи!" Без проблем!»

Через два месяца Дуза переехал к своим новым друзьям — тоже африканцам. И даже работу нашел: начал раздавать на улицах и в метро рекламу. Денег, впрочем, все равно не хватало.

«Я позвонил папе, обо всем рассказал. Он прислал мне немного денег, но сказал: "Ты — мужчина. Так что иди и ищи нормальную работу!"»

Так что через три месяца Дузе пришлось уехать в Краснодар — и снова не от хорошей жизни. «Деньги совсем закончились, — признается он. — И виза закончилась. А без визы я тогда жить в Москве опасался».

С тех пор в жизни Дузы мало что изменилось. Да, и, собственно, с чего бы?

«У меня и сейчас нет визы. Чтобы ее получить, я должен снова отправиться в свою страну, оформить нужные документы, а затем вернуться. Но мне не на что купить билет!»

«Даю то тысячу, то две»

О том, что в Москве существует организации, помогающие мигрантам — например, «Гражданское содействие», поддерживающее в том числе нелегалов и беженцев — Дуза утверждает, что никогда не слышал. А потому гордо выживает в одиночку. Однако за предложение обратиться к ним хватается, как за соломинку: «Пришли мне их контакты сегодня вечером, умоляю! Мне 26 лет, я здоров, я хочу работать. Но меня никуда не берут. Я ведь нелегал. А для таких в Москве нет места».

Есть ли для «таких» места в других российских городах?

«Я как-то отработал летний сезон в Сочи, на Черном море. Был Тумба-Юмбой. Знаешь, что это? Я три месяца ходил по пляжу и изображал дикаря, чтобы со мной фотографировались. Но снова сбежал в Москву, потому что… Знаешь, Тумба-Юмба — это немного стыдно, я больше не мог так, люди все время ругались и говорили мне гадости».

«У меня сейчас нет денег, чтобы платить за свою комнату в Бутово 15 тысяч рублей в месяц, — жалуется Дуза. — У меня вообще в кармане ноль. Я учился на экономиста, но работаю на стройке в самом центре Москвы, на "Пушкинской", а зарплату не дают. Кладу кирпичи, начальник говорит: «Заплатим, заплатим». И так уже два месяца. Слава богу, что хотя бы иногда у меня получается за небольшую плату поучить маленьких детей футболу — я ведь когда-то был очень хорошим спортсменом, хоть и не профессионалом. Много играл во дворах, а теперь получаю за два часа тренировки 500 рублей».

Дуза просит закурить и ловким движение вытаскивает из пачки сразу две сигареты.

«Вот, смотри, — откровенничает он. — Мало того, что мне не платят, так еще приходится иметь дело с полицией. Каждый раз, когда меня останавливают, я должен платить официальный штраф 5 тысяч рублей. Месяц назад меня остановили снова, я сказал им: "Уважаемые, у меня нет визы и нет работы, мне нечего вам дать, но, клянусь, я неплохой человек". И они мне ответили: "Иди домой!" И отпустили. А, бывает, что не отпускают. Тогда я даю то тысячу, то две. Тяжело…»

«С москвичами тяжело. Они — другие»

Чем Дуза занимается в Москве в свободное время?

«Общаюсь с друзьями. У меня много-много человек — друзей», — рассказывает он, неловко составляя русские слова. Правда, оказывается, что все они, его друзья, тоже африканцы — из Кот-д’Ивуара, Мали, Буркина-Фасо. И у всех точно такие же проблемы с визой, с работой и со средствами к существованию. Есть у Дузы знакомые из Армении и Узбекистана. А вот с москвичами отношения никак не складываются. «Тяжело с ними… Почему? Не знаю, как объяснить… Все они какие-то другие. И еще, когда русский видит африканца, он почти всегда думает, что это обязательно бандит, нехороший человек, от которого будет много проблем». Впрочем, особых проблем из-за темного цвета кожи у Дузы не возникало ни разу.

«Моя единственная проблема — работа. Работаешь — есть деньги, чтобы снять квартиру и купить покушать», — уже в который раз повторяет Дуза, самоотверженно размешивая в небольшом стаканчике с турецким чаем пять кусков сахара. Однако же от еды гордо отказывается: «Только чай, только чай!»

Видимо, он пришелся ему по душе, как и русские девушки.

«Два года назад у меня была одна, — улыбаясь, признается он. — И даже не одна. Из Краснодара, из Сочи. Я о них только хорошее помню».

«Переживаю. Но я — мужчина!»

Нынче Дуза — человек семейный, а потому живет вместе с женой, которая тоже, увы, устроиться на работу в Москве никак может, хоть и приехала сюда год назад.

«Она из Камеруна, — делится Дуза. — Мы познакомились прямо тут, в Москве, на улице. Я увидел ее и спросил: "Как дела, красавица? Все нормально?" И попросил номер телефона. А потом стал звонить каждый день. Говорил: "Я купил чуть-чуть покушать, приходи в гости". А через полгода сказал: "Я тебя люблю!"»

Дуза явно смущается. «Ее зовут Тчакуа. Сейчас она приболела немного, хочу купить ей хоть что-то вкусное. А цветы… Нет! Африканские девушки не любят цветы!»

Единственный раз за весь разговор он улыбается до самых ушей, однако за секунду стремительно меняется в лице.

«Наверное, Тчакуа скоро уедет. Она очень скучает по родным, у нее в Москве ничего не складывается, поэтому родители обещали перевести ей немного денег на обратный билет. Видимо, в декабре она отправится домой, в Камерун. Переживаю ли я? Конечно. Но ничего ей не говорю, ведь я — мужчина!»

«Хочу увидеть маму с папой»

Не хочет ли 26-летний Дуза Мусса и сам отправиться домой, в Африку, вслед за своим дядей, которого, кстати, бросила русская жена?

«Я очень-очень люблю Россию, — говорит он. — Она мне много чем помогла. Мне тут даже бесплатно аппендицит вырезали. Я люблю борщ и самогон. Люблю Москву. Люблю здешних людей. Я — настоящий "черный русский". Но я мечтаю хотя бы ненадолго оказаться в Гане, потому что очень устал, потому что очень хочу наконец увидеть папу с мамой, повидать брата с сестрами. Хочу попасть в Кот-д’Ивуар, потому что мне очень нужно сделать себе новый паспорт взамен давно уже просроченного, а посольство моей страны в Москве делает вид, что это не их проблема до тех пор, пока я не дам им несколько тысяч. В общем, появятся деньги — уеду завтра же!»

Но все это в планах. А пока Дуза готовится отметить в Москве наступающие Рождество и Новый год. Сидеть дома одному в это время совсем тошно, считает он. А тут все не слава богу: жена уедет, почти все друзья, количество которых заметно увеличилось во время прошлогоднего Чемпионата мира по футболу, были отловлены московской полицией и депортированы на родину. Причем за их же деньги («Думаю, меня б тоже давно депортировали, если бы я смог купить себе билет», — строит версии Дуза). Так что выход в праздничные дни для него очевиден: идти в евангелическую церковь недалеко от метро «Новые Черемушки», где собираются многие такие же, как он: не свои, не чужие, а так, что-то между. Потерянные, но надеющиеся…

Говорят, что переезд в другую страну, да еще и в одиночку — сродни подвигу, а человек, решившийся на такой шаг — едва ли не супергерой. «Может быть», — скромно замечает Дуза. Однако услышав вопрос о том, какими супергеройскими способностями он хотел бы обладать, крепко задумывается. «Не знаю, не знаю… Быстро двигаться? Нет. Исчезать? Тоже нет. Может, возвращаться в прошлое? Тогда я бы мог обнять своих родителей. А пока я делаю это только во сне».