Луч света

Элитное образование и неразрывно связанное с ним системное научное знание пришло в Россию лишь в эпоху Петра I, когда по монаршей инициативе была создана Академия наук. Через некоторое время появилась Академия Художеств, а там и до первого университета было недалеко. Но как люди на Руси учились до этого, и какие места в Москве связаны с допетровскими учебными заведениями? МОСЛЕНТА решила выяснить этот вопрос.

Загадка добровольной изоляции

Первый университет в Европе появился в 1088 году в Болонье. Спустя примерно 70-80 лет они уже появились в Париже и Модене, а к концу XIII века их количество исчислялось десятками. В России же первое высшее учебное заведение появилось лишь спустя пять столетий. Это одна из загадок отечественной истории, однозначного ответа на который не существует. Есть только некая цепочка фактов и связанных с ними вопросов.

Конечно, можно предположить, что мы были оторваны от Запада и не имели возможности перенимать этот опыт. Но ведь в Константинополе с V века существовал Атеней (или Афиней), а в 855 году появилась Магнаврская высшая школа. Там изучали арифметику, геометрию, музыку, астрономию, медицину, грамматику, риторику и философию, причем не только православную, но и Платона с Аристотелем.

Мы ведь ничего не знаем о научных и образовательных учреждениях домонгольского времени, помимо монастырских, то есть, сугубо религиозных. Так что и на нашествие татар пенять не приходится, тем более, что такие проблемы их точно не интересовали.

Между тем, уже с XV века Русь чувствует отставание от Запада в научном и техническом плане. Достаточно вспомнить хотя бы историю со строительством Кремля, когда наши мастера не справились, и решено было пригласить зодчих из Европы. Аристотель Фьорованти ведь не только Успенский собор возвел, он прежде соорудил два кирпичных завода, иначе Кремль не из чего было бы строить. А потом построил монетный и орудийный дворы. Почему, используя навыки Фьрованти, Пьетро Антонио Солярио, Марко Руффо и других нанятых мастеров, россияне не попытались создать с их помощью школу, дабы доморощенные мастера переняли их знания? Нет, все зодчие отработали, получили вознаграждение и уехали, кроме тех, кто до конца контракта не дожил.

Иван Грозный тоже приглашал иностранных специалистов, прежде всего военных: офицеров, пушкарей, литейщиков. Однако отношение к ним принципиально не менялось — по-прежнему они выполняли свою работу, но не оставляли после себя знаний.

Чем закончился эксперимент, доподлинно не известно: на Руси началась «смута», в которой затерялись следы уехавших «студентов».

В XVII веке мы видим ту же картину — приглашаются иностранные мастера разных специальностей, но школ не создается. Обучение проходит в домашних условиях и при церквях, где оно ограничивается первичными азами письма и счета, да чисто религиозными предметами. Но беда в том, что если грамоту и счет дома выучить можно, то развивать науку — нереально.

Среди русской элиты были образованные люди, такие как дядя царя Алексея Михайловича Никита Романов, воспитатель и свояк царя Борис Морозов, окольничий Федор Ртищев, боярин и дипломат Афанасий Ордин-Нащокин, боярин Артамон Матвеев, фаворит Софьи князь Василий Голицын, но их было очень мало.

Кстати, уже тогда многие бояре стали нанимать своим детям иностранных учителей из Европы, чаще всего из западной Белоруссии и Польши, тогда Речи Посполитой. Многие представители элиты владели иностранными языками, выписывали из-за границы книги, создавали библиотеки.

Возможно, в церковном влиянии и состоит главная причина культурной изоляции и такого, мягко говоря, странного отношения к науке, которое сложилось в средневековой Руси.

Такая ситуация была даже в армии, куда цари Михаил Федорович и особенно Алексей Михайлович стали активно нанимать иноземцев. В «полках нового строя», которые к концу XVII века составляли до половины регулярной армии, офицерами в основном были иностранцы, набранным же русским приходилось постигать военную премудрость. Обучение происходило на практике внутри полков и было бессистемным, что не могло не сказаться на его качестве. В то же время ни одного военного училища создано не было, хотя, казалось бы, способных передать знания иностранцев было достаточно.

Пагубность изоляционизма и необходимость перемен была очевидна, это витало в воздухе. Подтверждают это реформаторские попытки Алексея Михайловича и его наследников Федора и Софьи. Им не хватало решительности их брата Петра, но они были предтечей великих реформ. В сфере образования тоже были первопроходцы, опередившие время и происходило это, прежде всего, в столице Русского государства Москве.

«Милостивый муж» Федор Ртищев

Первое открытое учебное заведение в Москве было частным, и связано оно с именем царева «окольничьего» Федора Михайловича Ртищева. Это был совершенно уникальный человек, проявлявший себя в самых различных сферах: военной, дипломатической, научной и даже благотворительной. Его незаурядность была видна еще в молодом возрасте. Видимо, домашнее образование не удовлетворило его, но продолжать обучение было негде. Тогда двадцатилетний «постельничьий» (тогда он занимал этот придворный пост) царя Алексея решил создать для себя и других школу.

Сделать это иначе как при посредничестве церкви было нельзя, и Федор Михайлович испросил у патриарха Иосифа разрешение на свои средства построить в Москве «учебный монастырь». Разрешение было получено, и на Воробьевых горах в урочище Пленицы, что за речкой Кровянкой, началось строительство монастыря. Первоначально он именовался Преображенским, а позднее — Андреевским, во имя апостола Андрея Первозванного.

Одновременно Ртищев позвал около трех десятков ученых-иноков из малороссийских монастырей и попросил государя посодействовать в приглашении выдающихся ученых и просветителей того времени — Арсения Сатановского и Епифания Славинецкого. Это были сподвижники экзарха Константинопольского престола митрополита Петра Могилы, который и помог уговорить их на переезд в Москву.

С одной стороны, ей приходилось конкурировать с униатской и католической, которые находились в Речи Посполитой в более привилегированных условиях. С другой, это давало возможность взаимного культурного обогащения, а конкуренция защищала от лишнего догматизма.

Речь идет о церкви Константинопольского патриархата, который сохранил за собой Киевскую епархию до того, как в Москве стали самостоятельно выбирать патриарха (1589 год). Константинопольская церковь сохранила традиции византийской учености и впитала лучшие идеи западного христианства, в том числе университетские. Не случайно именно под ее крылом в Киеве создали Киево-Могилянскую академию — старейшее православное высшее учебное заведение. Как ни странно это выглядит сегодня, но именно с ней связано и зарождение московского образования.

Построив в 1648 году Андреевский монастырь и основав там высшую школу, Ртищев сам пошел в нее учиться. Помимо изучения греческого и латинского языков, здесь занимались риторикой и философией. На начальном этапе это скорее был научный философский клуб, нежели учебное заведение в чистом виде, но вскоре набор предметов расширился, и в школу стали принимать всех желающих. Финансировал ее по-прежнему Ртищев.

Философия, даже православная и византийская, ей была не интересна. Спасла близость Федора Михайловича с царем Алексеем и влиятельным митрополитом Никоном, будущим патриархом, а тогда духовником царя. Просуществовав более тридцати лет, училище было переведено в Заиконоспасский монастырь и стало основой для нового, более крупного учреждения — Славяно-греко-латинской академии.

А Андреевский монастырь остался одним из центров книжной грамоты и прародиной русского знания. Кстати, он и по сей день стоит на том же месте, по соседству с президиумом Академии наук, что весьма символично.

Предтеча МГИМО

Приглашенные Ртищевым ученые были не единственными выходцами из Киево-Могилянской академии, которые в эти годы оказались в Москве. Следом за ними приехал знаменитый богослов и поэт Симеон Полоцкий.

Ему в 1665 году царь Алексей поручил организацию школы для подъячих Тайного приказа, где их обучали русской и иностранной грамматике. Местом для школы определили Спасский монастырь на Никольской улице. В Москве этот монастырь обычно называли Заиконоспасским, поскольку если смотреть от Кремля, то расположен он был за рядами, где торговали иконами. Монастырь был отстроен при царе Алексее уже с учетом учебных потребностей, а деньги на строительство дал воевода князь Федор Волконский.

К тому же, учащихся было очень мало — всего около десятка. Тайный приказ ведал делами двора и сношениями с зарубежными странами, его сотрудники часто становились посланниками, посему должны были владеть иностранными языками. Обучение латинскому языку, который в те годы считался дипломатическим, шло по учебнику португальца Альвареца.

Впоследствии Полоцкого сменил его ученик Сильвестр Медведев, сам же пиит отправился обучать царских детей, кстати, как и Ртищев. Но за Спасским монастырем закрепилось название «учительский», что сыграет свою роль: более чем на полвека он станет центром русского просвещения. Сам же Симеон Полоцкий стал инициатором создания нового учебного заведения — Академии по аналогии с Киево-Могилянской. Устав написал Сильвестр Медведев, а утвердил его в 1682 году царь Федор Алексеевич. Полоцкого к этому времени уже не стало, и поучаствовать в создании своего детища он не мог. Медведев поначалу участвовал, но впал в опалу как сторонник Софьи и был казнен.

От Академии к Университету

Следующая история связана не с выпускниками Киево-Могилянской академии, а с греками — братьями Иоаникием и Софронием Лихудами. Уроженцы Ионического острова Кефалонии происходили из знатного княжеского рода, были в родстве с византийскими Мономахами. Они получили образование в Греции, Венеции и Падуе, считались видными учеными и проповедниками.

Когда поступило предложение из Москвы о возможности поучаствовать в создании первой в стране православной академии, они согласились и выехали из Константинополя, где в тот момент проповедовали, в неведомую Россию.

Новое заведение поначалу поместили в Богоявленский монастырь, но только из-за того, что еще не был достроен новый Коллегиум — трехэтажный корпус в Заиконоспасском монастыре, который должен был стать базой академии. В 1686 году его открыли стараниями князя Василия Васильевича Голицына, который и деньгами помогал, и административный ресурс использовал: он тогда был правой рукой царевны-регента Софьи. Лихуды называли князя своим «заступником, защитителем, помощником, покровом и прибежищем».

Поскольку учеников и грамотных учителей не хватало, то решено было объединить училище Андреевского монастыря и типографскую школу в новую, названную Славяно-греко-латинской академией. «По указу Царей вскоре присоединены до 40 боярских детей и значительное число разночинцев», а к концу 1687 года в Академии числилось 76 учащихся. Постепенно их число выросло до ста, потом и до 600. Учебники по всем предметам изначально были созданы братьями Лихудами, позже линейка значительно расширилась. В 1701 году приказом Петра I заведению был пожалован официальный статус государственной академии.

Зачисление производилось по результатам вступительного собеседования, принимали детей всех сословий. Изучалась физика, математика, логика, история, география, богословие, латинский, греческий и славянские языки, музыка, даже эллинская философия и культура. Отдельным предметом считалась поэзия или, как тогда говорили, пиитика.

При Академии был театр, где силами студентов и москвичей ставились назидательные спектакли, в том числе по произведениям Симеона Полоцкого и Феофана Прокоповича. Религия была неотъемлемой частью учебной программы, но все же, в первую очередь, Академия готовила образованных светских людей, способных к любым видам государевой службы. Среди ее выпускников значатся архитектор Василий Баженов, поэт и дипломат Антиох Кантемир, основатель русского театра Федор Волков, математик Леонтий Магницкий и конечно, Михаил Ломоносов — основатель первого в России московского Университета.

Ему была уготована честь передать эстафетную палочку и заложить основы настоящего научного образования, которого так не хватало России. А Академия, уступив место новым чисто светским учебным заведениям, нашла свою нишу — в 1775 году она переехала в Троице-Сергиеву лавру.