Плантации в Бутове, медицинское вино и погромы. Как аптека Феррейна стала лучшей в Москве и почему она закрылась

Яркая вывеска фирмы

Аптеки, как и многое в Москве и по всей России, начались с Петра I. В начале XVIII века он повелел открыть их вместо «зелейных» лавок. Одна из них располагалась на Мясницкой. Владельцев у нее было много, всех не упомнишь, да и ни к чему. Нас интересует лишь один — Карл Феррейн, который выкупил фармацевтическое заведение в 1823 году. Однако до ренессанса было еще далеко.

В начале 60-х годов позапрошлого столетия Феррейн переселил свою аптеку в здание в конце Никольской. В ту пору делами уже заправлял младший сын Карла Ивановича — Владимир, имевший степень магистра фармации. Он и создал «Товарищество В.К. Феррейна», которое загремело на всю Россию.

Предприниматель поставил дело на широкую ногу: разбил плантации лекарственных растений в Бутове и в Крыму, построил фабрику химических продуктов в городке Мологе Ярославской губернии. А в подмосковной деревне Нижние Котлы основал фармацевтический завод.

Яркой вывеской «Аптекарского магазина», его визитной карточкой стал тот самый великолепный дом на Никольской, выстроенный в 1899 году по проекту обрусевшего шведа Адольфа Эрихсона. Покупатели отворяли большие стеклянные двери, ступали на пол, устланный метлахской плиткой, поднимались по мраморной лестнице в зал, где их встречали учтивые провизоры.

К слову, Эрихсон — большой умница и талант — проектировал неустанно: дома, особняки, флигели, магазины, площади. Москве зодчий оставил великое архитектурное наследие. Слава богу, многое из того, что он создал, уцелело. Его творения — на Поварской, Спиридоновке, Пятницкой, Верхней Радищевской, Малой Грузинской, в Казарменном и Леонтьевском переулках… Будете рядом, вглядитесь, восхититесь.

Немец и русская пословица

В здании «Аптекарского магазина» продавались не только импортные и отечественные лекарства, но и минеральные воды многих сортов, мыло, косметические и парфюмерные товары. Торговал Феррейн — не удивляйтесь! — специальными медицинскими винами собственного приготовления. В здешних лабораториях проводились различные исследования, анализы пищевых продуктов, химической промышленности, воды.

И опять же, к слову: феррейновская аптека на Никольской была не единственной в Москве. Ее «сестры» работали на Арбате, Тверской, Ордынке, Полянке. Но первая была все же популярнее остальных. Да и в Европе о ней хорошо знали.

Владимир Карлович, человек с умными, внимательными глазами, худощавым лицом, обрамленным окладистой бородой, был уважаем в России. Он считал, что «сознание исполненного долга есть высшее счастье». Для него это были не просто слова, но и многие дела. За свою деятельность, в том числе благотворительную, Феррейна, купца 1-й гильдии, удостоили орденов Святой Анны и Святого Станислава.

…В 1915 году, во время Первой мировой немецкая армия теснила Русскую, и это вызвало смутный ропот, сменившийся возмущением. Под горячую руку угодили те, кто носил «неблагозвучные» германские фамилии. Феррейн грустнел, слыша про вакханалию. Позже, когда в Санкт-Петербурге и Москве вспыхнули яростные антинемецкие акции, он и вовсе помрачнел.

Немцев, подданных Российской империи — литераторов, музыкантов, торговцев, предпринимателей, — выгоняли из домов, били, жгли и расхищали их лавки, конторы, магазины, фабрики. Несчастные, гонимые неистовой злобой погромщиков, превратились во врагов державы, хотя искренне любили Россию и верно служили ей.

В числе улиц, наиболее пострадавших от распоясавшихся «патриотов», оказались Кузнецкий Мост и Мясницкая, на которой не уцелело ни одного магазина с вывесками «нерусских» владельцев.

Наконец отыскали в подвалах, где плескалось несметное количество пьянящей жидкости. Часть бутылок побили, часть вылили в свои луженые глотки. Затем обезумевшая пьяная братия помчалась дальше.

Униженный и оскорбленный

Не знал, не ведал бедняга Феррейн, что пятнадцатый год был лишь прелюдией семнадцатого. Февральскую революцию Владимир Карлович пережил благополучно, а Октябрьская его разорила. Мрачной осенью к нему явились рабочие и солдаты и предъявили мандат о том, что его аптеки с плантациями отныне принадлежат трудовому народу. Униженный и оскорбленный Феррейн, однако, не убрался восвояси, а устроился на работу в своих прежних владениях — кладовщиком. Хотя было ему уже за восемьдесят.

Дальше могло быть еще хуже. Неведомый доброжелатель прислал записку в загородный дом Феррейна в Бутове, что его собираются навестить грозные люди в кожанках с маузерами и винтовками. Семейство Феррейнов в страшной суматохе бежало, и незваные гости, явившиеся вскоре, застали лишь распахнутые двери и недоеденный обед на кухне.

Старый и больной Феррейн сумел добраться до Крыма. Там он в 1918 году и отдал Богу душу. Знаменитого аптекаря Москвы убила развившаяся сердечная болезнь.

В 1919 году в бывшей усадьбе Феррейна устроили курсы специалистов по разведению лекарственных растений. Очевидец вспоминал: «…Каково было наше удивление, когда на фоне общей разрухи мы очутились в культурном, благоустроенном до последних мелочей хозяйстве с прекрасными дачами, плодовыми садами, пчельником, плантациями лекарственных растений, тремя оранжереями, парниками, конюшнями, скотным двором, огородом и полями. Имелась мельница, электростанция, баня, инвентарный сарай… Живописные аллеи парка спускались к пруду с островом и плотиной, удерживающей воды реки Битцы. Соседство леса и реки вызвало у нас восторг».

Остается добавить, что сейчас на месте плантаций лекарственных растений Феррейна располагается Всероссийский институт лекарственных и ароматических растений. Он был создан в 1931 году.

На обломках минувшего

В советские времена Никольскую переименовали в улицу 25-го Октября, а фармацевтическому заведению дали безликое название «Аптека №1». Да и внутренне убранство поблекло, но воображение помогало молодым покупателям представить себе былое великолепие. Пожилые же его и так помнили. Но и те, и другие по-прежнему называли заведение аптекой Феррейна. Не счесть, скольких людей она выручила.

В конце 90-х улице, ведущей к сердцу Москвы — Красной площади, вернули прежнее название — Никольская. Казалось, самое время заново расцвести и старинной аптеке. Ее закрыли на реконструкцию, однако вскоре начали клубиться тревожные слухи.

Народная молва не обманула — из великолепного дома выветрился пронзительный аптечный дух, который застлал густой гастрономический запах. Здесь расположились ресторан и магазин хрусталя Baccarat.

По этому поводу и стар и млад, ходивший много лет к Феррейну за исцеляющими снадобьями и грелками, погрузился в долгую печаль. В их числе был и ваш покорный слуга. Но, увы, былого не вернуть. Хотя, ох, как хочется…