Вот те крест!

Нагрянувшая внезапно, словно любовь, передача питерского Исаакиевского собора в ведение Русской православной церкви (РПЦ) вызывает восторги, негодования и нескончаемые дискуссии. Между тем, за этим скандалом незаметно отошла в тень совершенно идентичная московская история: церковь Покрова Пресвятой Богородицы в Филях XVII века, на втором этаже которой располагается филиал Центрального музея древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева, в конце прошлого года так же перешла в собственность РПЦ. Была ли в этом необходимость и как эта ситуация видится с позиции Церкви и музейных работников разбиралась МОСЛЕНТА.

Филиала не будет, людей сократят

Директор Музея древнерусской культуры им. Андрея Рублева Михаил Миндлин считает, что со стороны Церкви филиалу музея может грозить опасность.

—Михаил Борисович, что, на ваш взгляд, произошло?

Случилось вот что: церковь Покрова в Филях со всем ее внутренним убранством, декором, верхним и нижним иконостасом, иконами, клиросами, балконом и так далее – все это является единым архитектурно-художественным памятником. Очень долгое время этот памятник являлся филиалом музея Андрея Рублева, но сам этот факт мало о чем говорит. Говорит вот что: много лет и музей, и здание, в котором он находится, находились в подчинении у Москвы, а после, в середине восьмидесятых, перешли в подчинение федеральное.

Вот только здание это не было закреплено за музеем в должном порядке, а принадлежало ему исключительно в силу каких-то устных распоряжений и договоров об аренде. Между тем, существует федеральный закон, согласно которому здания церквей должны передаваться РПЦ по ее заявке. Так что РПЦ около двух лет назад просто подала заявку, которая и была удовлетворена в соответствии с действующим законодательством.

—Все логично.

Ну, да.

—И обидно?

Мне обидно, что за эти два года не были предприняты никакие усилия, не проведены никакие мероприятия, направленные на сохранение предметов Государственного музейного фонда, находящихся в интерьерах храма.

—В каком состоянии здание церкви Покрова в Филях и экспонаты находятся сейчас?

Здание, увы, требует срочного ремонта и реставрации, поскольку состояние его совершенно неудовлетворительное: есть даже опасность обрушения отдельных фрагментов. Это — с одной стороны. С другой стороны, там полностью отсутствует нужный температурно-влажностный режим, как и аппаратура, необходимая для его поддержания. Там нет ни охраны, ни пожарной сигнализации.

В общем, там нет ничего, что необходимо для нормального функционирования подобного музейного пространства, для архитектурного памятника, являющегося национальным достоянием и одним из немногих примеров так называемого нарышкинского барокко. По мне, так его вообще нужно включить в список ЮНЕСКО!

—Как думаете: есть ли у Церкви желание заняться реставрацией?

Мне кажется, что есть. По крайней мере, на мой взгляд, она должна быть в этом заинтересована. Другое дело, что тут есть две стороны медали. С одной стороны, да, РПЦ может все отреставрировать и отремонтировать. С другой же, есть моменты, в которых кроется опасность.

—Например?

Например, я вижу опасность в горящих свечах, которые в музее недопустимы. Хотя, по свидетельству моих сотрудников, которые одновременно являются и прихожанами церкви Покрова в Филях, ее настоятель призывает не использовать открытый огонь в верхнем храме, где хранятся наиболее ценные предметы. Впрочем, куда правильнее было бы просто оборудовать церковные подсвечники и лампады электрическими свечами, что сняло бы все проблемы и минимизировало риски.

—Кстати о рисках. Чего, на ваш взгляд, стоит опасаться музею после передачи второго этажа храма Церкви?

Опасность, как мне кажется, заключается вовсе не в том, что здание полностью отошло РПЦ. Она – в затягивании сроков проведения реставрационно-ремонтных работ. На них нужны определенные средства. И я очень рассчитываю на то, что не только наш музей, но и Церковь их не пожалеет.

—Какая участь ждет сотрудников филиала вашего музей?

Так как филиала больше нет, люди сокращены.

Если паникеры окажутся правы, им дадут Нобелевку

Председатель Экспертного совета по церковному искусству, архитектуре и реставрации, Древлехранитель Московской городской епархии протоиерей Леонид Калинин уверен: в Храме надо молиться, а не водить в него экскурсии.

—Леонид Дмитриевич, как ситуация с Храмом Покрова Богородицы в Филях видится с позиции РПЦ?

Все очевидно: храм, долгие годы находившийся в неопределенном правовом статусе, возвращается Церкви. Ничего экстраординарного в этом нет, так как это обычная практика, восстанавливающая историческую справедливость. Это, так сказать, фактология. Теперь, что касается особенностей ситуации: действительно, храм с сохранившимся древним интерьером — уникальный. Это наше общенациональное достояние. И отношение к нему как со стороны Церкви, так и со стороны Музея должно быть особенно бережным.

—Именно поэтому народ и волнуется…

Понимаю. Но создавать панические настроения вокруг этого события не следует: музейное сообщество и церковные структуры уже давно находят взаимоприемлимые формы взаимодействия, при которых сохранение святынь – памятников архитектуры, живописи, икон и церковного прикладного искусства – ставится во главу угла.

—В чем вообще была необходимость передачи второго этажа Храма Церкви?

На мой взгляд, вопрос так ставить не совсем корректно. Здесь стоит вопрос восстановления исторической справедливости, ведь и церковное здание, и его наполнение создавались нашими предками не с целью их превращения в музейные экспонаты, а с тем, чтобы люди молились Богу. Так же и благотворители – вкладывали деньги на помин души, а не на экскурсионное обслуживание посетителей. Ввиду сказанного, на мой взгляд, передача храма Церкви вполне понятна и оправдана.

—Знала ли Церковь о том, что и помещения, и экспонаты филиала музея Андрея Рублева нуждаются в реставрации?

Странно, что об этом не знала прежняя дирекция Музея Рублева! Так как передаваемые предметы являются частью Государственного музейного фонда, то в проекте Договора прописана процедура проведения работ по этому памятнику архитектуры и искусства, интерьерам, иконостасам и иконам силами музейных реставраторов за счет средств, выделяемых на это Министерством культуры.

—Ситуация с филиалом музея действительно так тяжела, как утверждает его директор Михаил Миндлин?

Ситуация действительно непростая, но церковная община в этом никак не виновата. Просто было упущено много времени в девяностые и двухтысячные годы, да и культура у нас, увы, всегда финансировалась по остаточному принципу.

—Это все теория. Что же до практики, очевидно, что любые музейные экспонаты требуют определенного хранения. Это касается и количества людей вокруг них, и влажности, и противопожарной безопасности. Может ли все это гарантировать Церковь?

Давайте начистоту. Нагрузка на интерьер храма во время праздничных богослужений, длящихся от силы два часа и проводимых всего пять раз в год, в разы меньше, чем когда в храм ежедневно приходят десятки и даже сотни экскурсантов. Это — раз.

Два: есть математически точный критерий оценки ситуации внутри храма — по вопросу температурно-влажностного режима можно обратиться к наблюдениям приборов, которые ежедневно фиксировали температуру и влажность в последние пять лет.

Паника вокруг того, что после передачи Церкви храма произойдет «обвальное» изменение температурно-влажностного режима – не более, чем простая житейская глупость и крайне непрофессиональное суждение. Если этот режим начнет резко изменяться и возникнет явная разница по отношению к многолетним наблюдениям, тогда этим паникерам будет дать Нобелевскую премию. Но этого, абсолютно точно, не случится.

—Дай Бог. И дай Бог, чтобы при передаче РПЦ здания Храма удалось вам избежать конфликта с руководством музея.

А конфликтов и не было! Есть разные мнения и подходы, которые разрешаются научно-методическим советом Минкультуры и Экспертным советом по церковному искусству, архитектуре и реставрации. Неразрешимых вопросов, на мой взгляд, не существует, если есть взаимное желание их решать. Я смотрю в будущее с оптимизмом, надеясь на такой же взгляд со стороны руководства музейного сообщества и профессионалов, понимающих нашу общую ответственность за святыни, являющиеся частью культурного наследия России.

Вместо послесловия

Описанная ситуация не нова: возвратить храмы, отобранные большевиками после революции 1917 года, Русская православная церковь требует с начала 1990-х годов. Более того, в этих требованиях она достигла весьма ощутимого успеха. Так, после принятого в 2010 году Госдумой закона «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения», церковь получила возможность либо получить здание в собственность и стать его владельцем, либо безвозмездно им пользоваться.

В итоге, за последние четыре года к РПЦ отошло около трех сотен храмов, монастырей и других строений: например, здание бывшего столичного храма Святителя Николая, в котором с 1946 года располагалась знаменитая студия «Союзмультфильм», а также здание московского храма Георгия Победоносца в Ендове, что на Садовнической улице.

Впрочем, бывают и иные истории. В конце прошлого года Российскому Институту искусствознания удалось доказать, что претензии РПЦ на здание палат Аверкия Кириллова на Берсеневской набережной Москвы, в котором располагается Институт культурного наследия, необоснованны.

«Архивный и биографический материал, касающийся архитектурного ансамбля на Берсеневской набережной, со всей неопровержимостью доказывает, что попытки связать историю палат Аверкия Кириллова с Никольским храмом (расположен по соседству и находится в пользовании РПЦ МП) не имеют под собой каких-либо оснований», - написала в своем заключении ведущий научный сотрудник Института искусствознания и эксперт по государственной историко-культурной экспертизе Елена Щеболева.