«Кензо поразил мой чебурек». Татьяна Пинская о жизни в Париже, дружбе со знаменитыми модельерами и своем зяте Басте

О том, как оказалась в Париже

Про меня часто говорят: оказалась в нужное время в нужном месте. Наверное, так и есть. Оказалась я в Париже в 90-е годы, так как приехала учиться в Сорбонну. Кстати, у нас на курсе было всего пять русских. Всего пять! Я до сих пор всех помню по именам: Саша, Света, Наташа, Лена и я.

Я училась, интересовалась литературой и кино. Помню, как в первый раз оказалась на модном мероприятии. Кто-то подарил мне приглашение на благотворительный показ, где были ведущие модели того времени: и Кристи Тарлингтон, и Наоми Кэмпбелл, и Клаудия Шиффер. Тогда мне все это показалось невероятно красивым и интересным.

Закончив Сорбонну, я получила предложение поработать в газете, потом в глянце. Потом меня позвали на телевидение. Так я и влилась в эту индустрию.

Папа мой был человек военный, у них свои критерии хорошей жизни. Но я начала работать в сфере моды уже будучи взрослой, с дочкой на руках, так что он уже не мог ничего возразить.

О несостоявшемся интервью с Александром Маккуином

Мне в свое время удалось поговорить и сделать потрясающие интервью с многими именитыми дизайнерами. Наверное, нет ни одного дизайнера, с кем я не была бы знакома лично. Все-таки 25 лет в профессии! Я, конечно, мало общалась с итальянцами, не ездила в Милан, да и в Лондон не летала. Мне с головой хватало Парижа. И, если честно, все самое красиво было там.

У меня не было долгих переговоров об интервью, мучительных подготовок и волнений. Нет. Вы все между собой знакомы, стоите в одних очередях, видите друг друга из года в год. Чего тут волноваться? Волноваться надо, когда ты чего-то не знаешь.

Жалею только об одном. Тогда совершенно невозможно было взять интервью у Александра Маккуина. Это печально... Я вообще его один раз в жизни всего видела вне рамок показа. Это была выставка картин Ротко в Париже. Я хотела подойти, но потом увидела, что у него текут слезы из глаз. Подумала: «Нет, не буду мешать». Сейчас жалею об этом, да. Александр Маккуин — это для меня настоящий гуру! Конечно, все его вещи не особенно носибельны, в частности башмаки. Но все это было так прекрасно и необыкновенно! Даже мой оператор на его показах забывал обо всем, переставал снимать и с восхищением смотрел на работы. Там все замирали!

О дружбе с Кензо Такада, зимней Москве и чебуреках

Я знала всех дизайнеров лично, а они знали меня. Ближе всех мне был, конечно, Кензо. Мы близко дружили и очень тепло друг к другу относились. Раз в неделю обязательно обедали или ужинали вместе. Я даже привозила его в Москву и Питер.

У меня часто хорошие отношения завязывались с пресс-атташе. Например, с Кензо на протяжение 30-ти лет работал замечательный человек по имени Тьерри Гумар, который сейчас уже на пенсии. Мы до сих пор переписываемся. Я могла ему сказать: «Слушай, мне пришел заказ от Vogue. Надо бы сделать материал». А он мне отвечал: «Давай я посмотрю, когда Кензо будет в хорошем расположении духа». Всегда хотел мне помочь. Слава богу, Стив Джобс придумал айфон, всем сразу стало легче жить. И вот через несколько дней приходит долгожданная смс: «Ждем тебя в четверг». Вот и все!

В четверг я уже прихожу и начинается прекрасная беседа. А прекрасная она была потому, что я не задавала банальных вопросов в стиле «А как вы начинали?» Да это ведь и так уже все знают, везде все написано. Я старалась заинтересовать его. Кензо, например, танцевал фламенко, и мы много говорили об этом.

Мое любимое воспоминание о нем — наша поездка в Москву. Помню, как мы ходили в ЦДЛ. Мои спутники заказали какую-то рыбу, а я долго сидела и думала, что бы мне такого съесть. Выбрала чебурек, подумала: «Он как раз маленький, то, что нужно». В итоге всем принесли уже блюда, люди на французский манер сидят и ждут, пока мне тоже что-то вынесут, не едят и не едят. И тут выходит официант и несет огромное блюдо, а на нем огромный чебурек. Это был не чебурек, а дирижабль! Кензо говорит: «Татьяна, это точно для тебя». Все тогда посмеялись от души и съели по кусочку. Уже во Франции Кензо давал интервью и его спросили, что его поразило в России. Он ответил: «Пробки и Танин чебурек».

Помню, как мы водили его в Большой театр. Кензо был поражен до глубины души музыкой и балетом. Причем японцы обычно скупы на эмоции, никогда не показывают своего восхищения, но в этот раз он восторгался, как ребенок. Потом мы ходили в гости к Саше Градскому, моему давнему приятелю. Саша накрыл потрясающий стол и даже спел нам. Помню, как мы возвращались в отель по заснеженному городу, обсуждали нашу поездку и Кензо говорил: «Боже мой! Я и подумать не мог, какие потрясающие люди живут в Москве!» Очень тепло потом вспоминал это наше путешествие.

О молодом Пако Рабане

С Жан-Клодом Житруа я лет 30 была знакома. Совершенно гениальный человек! Именно он придумал кожу стрейч. Не было звезд, которые бы не одевались у него в кожу. Даже Леди Гага в свое время ее носила.

Раньше это была большая дружная семья. Хотя Эмануэль Унгаро рассказывал мне, что еще раньше, в 60-70-х, это объединение было намного крепче, все были ближе. Они постоянно встречались, устраивали дискуссии. Никто не боялся кражи идей, все обменивались своими наблюдениями и, в общем-то, поддерживали друг друга.

Пако Рабан на одной из таких встреч однажды рассказал мне забавную историю. Я очень люблю фильм «Искатели приключений» и там главная героиня одета в очень необычное платье из железок. Создал это платье Пако Рабан, за что его наградили золотым наперстком. Он в то время жил в крохотной комнатке площадью метра три, только кровать и стул помещались. И вот пришло время ехать на церемонию награждения. Он говорит: «Я спустился на улицу, а меня ждет лимузин. Я сел, меня привезли в аэропорт, посадили в первый класс. По прибытию меня поселили в шикарную гостиницу. Вручили эту шикарную награду, снова посадили в лимузин и отправили домой в мою маленькую комнатку. Сказка кончилась!»

Безумно интересно было с такими людьми проводить время. Я всегда радовалась, когда появлялась возможность с кем-то поболтать, спросить, как было раньше.

О Париже и Москве

З0 лет я провела в Париже и, конечно, его я знаю гораздо лучше, чем Москву. В Москве я знакома только с центром, а Париж знаю весь. Если по телевизору вижу что-то, связанное с городом, у меня сразу сердце замирает. Но Москва, все-таки, мне роднее. Я же русская! Как бы ты не говорил по-французски, как бы не старался мимикрировать в эту среду, ты все равно ел в детстве манную кашу, а не круассан.

О дружбе с Эриком Булатовым, Флоренции и съемках фильма

Уже много лет мы дружим со знаменитым художником Эриком Булатовым. Началась наша история с того, что Tatler попросили меня что-то написать об Эрике, это было в нулевых. Так и познакомились. Естественно, мне очень понравились его картины. Начали общаться, я помогала ему и его жене оцифровывать снимки картин. Помню, они тогда не пользовались интернетом и приходилось каждый раз для публикаций отсылать по почте слайды.

Всегда очень комфортно и интересно нам было вместе. Эрик — он ведь не просто художник, он философ.

Потом я загорелась идеей снять фильм про Эрика. Много лет подряд я ездила на Каннский фестиваль и захотела попробовать свои силы, написать сценарий. До 2006-го года никаких фильмов о Булатове не было, представляете? В итоге я написала сценарий и сняла фильм в духе киножурналов и обозрений 60-х. Вроде ничего так получилось!

Были у нас и совместные поездки, Эрик постоянно придумывал какие-то пикники. Во время одной из таких поездок я подумала, что надо бы снять еще один фильм, потому что Эрик очень интересно рассказывал о картинах. Он с супругой каждый год ездит во Флоренцию обучаться, слушает лекции о знаменитых художниках и их работах.

Несколько недель были съемки и в итоге получился фильм «Весна во Флоренции. Сцены из жизни художника Эрика Булатова». На мой взгляд, хороший фильм.

На сегодняшний день Эрик — очень близкий мне человек. Каждый мой день начинается с того, что мы звоним друг другу и спрашиваем: «Как дела? Как здоровье?» Даст Бог, в конце октября он приедет в Москву.

О встрече с Виктором Пелевиным

Жизнь часто подкидывает мне интересных людей. Однажды, например, мне выпала возможность пообщаться с Виктором Пелевиным.

Мы гуляли, смеялись, обедали. К своему стыду, я ни одной его книги не прочитала. Ну не моя это литература! Он тогда мне подарил много книжек, подписанных на французском. Смешные были подписи! А больше всего меня в этом человеке поразила его внимательность. Когда мы гуляли, его интересовало все: и как цветочек называется, и что это за травка такая. Да откуда ж я знаю? Ну и бесшабашный он, конечно. В общем, после встречи остались приятные впечатления.

О своем знаменитом зяте и шутке Эндрю Гарфилда

Много было и хороших интервью в моей жизни. Даже с Васей (Баста, он же Василий Вакуленко, зять Татьяны Пинской — прим. «Мосленты») мы однажды сделали великолепный материал. Это было три года назад, на его 40-летие. Получилось очень забавно! Изначально я, кстати, не хотела этим заниматься. Меня попросили журналисты об этом интервью, и я сперва отказалась. Думаю: «Ну зачем? Масло масляное». А потом подумала, что я ведь действительно его хорошо знаю и могу спросить то, что другой человек никогда не спросит, просто потому что не знает.

В итоге работа случилась, мы все получили удовольствие. Я спрашивала: «Кто у вас руководит бюджетом?» А Вася говорил: «Младшая дочь Василиса». Все хохотали!

Такое у меня, вообще, часто случается в работе. Помню случай, когда я брала интервью у человека-паука, актера Эндрю Гарфилда. Вася тогда как раз написал рэп-версию саундтрека для этого фильма для СНГ. Ну, и мы, значит, разговариваем с этим большеротым парнем и я спрашиваю: «Вы в свободное от время съемок что смотрите? Что читаете? Музыку какую слушаете?» Он говорит: «Ну хип-хоп, рэп». Я ему отвечаю: «А мой зять как раз написал рэп-версию трека для вашего фильма». Эндрю засмеялся и говорит: «А вы что, семейным подрядом работаете?» Тогда же Эмма Стоун, которая играла главную роль фильме, подписала для Васи большую афишу, он был очень рад.

Недавно я тяжело заболела, и Вася очень включился, помогал. Всех на уши поставил. Наверное, так и должно быть в настоящей семье. В чувствах у нас никто публично не признается, но мы, конечно, очень любим друг друга.