«Москва вкусная, а поесть я люблю». Юрий Стоянов — о Брежневе, лени, любимом городе и отношении к молодым критикам

О возрасте и Брежневе

Мой возраст — мое богатство. Я не только его не скрываю, а горжусь. Дело в том, что актеров моего возраста — от 60 до 70 лет — крайне мало. Можно сказать, единицы.

Моя нынешняя востребованность в кино отчасти связана с тем, что я не занимаюсь омоложением и выгляжу на свои годы. Какой есть, такой есть. И, конечно, опыт — актерский, жизненный — помогает. Да, я играю дедов — и здорово! Соглашаюсь на это не всегда, но если вижу, что роль интересная, почему бы и нет.

Недавно сыграл Леонида Ильича Брежнева в сериале «Игры» режиссера Евгения Стычкина и натолкнулся на молодых критиков. Они утверждают: «Брежнев был другим!» Я никогда ни с кем не спорю и ничего не доказываю, уж тем более критикам, но, поверьте, лучше знаю, каким был Брежнев. Я видел его лично, а они — не видели. Я жил в то время, а они — нет. Я играл Брежнева в последние годы его жизни. Леонид Ильич был гораздо глубже, гораздо умнее и гораздо трагичнее человека, которого нам навязали.

Про возвращение в юность

Я никогда не проявлял интереса к игровым видам спорта. В родной Одессе не было льда, чтобы играть в хоккей. Не было места и для футбола — в моем городе слишком узкие дворы. Игры моего детства — настольный теннис, плавание, шахматы, в которые я играл плохо. А вот фехтовал очень прилично.

В новом фильме с рабочим названием «На острие 2» я впервые в жизни сыграю фехтовальщика, благодаря чему, можно сказать, вернусь на 50 лет назад.

О Сухорукове и лошадях

Виктор Сухоруков — мой однокурсник и близкий друг. Все о нем знаю, люблю его, восхищаюсь им. Виктор в прекрасной форме — и физической, и моральной. Он занимается своей внешностью, телом, и это правильно. Виктор все делает «по правде». В нем нет ни грамма лжи.

Пожалуй, единственное различие между нами в том, что я бы постарался научиться всему, что от меня требуется. Витя же не берется за роль, если не уверен в том, что у него все получится. Знаю, что он отказался сниматься у хорошего режиссера, потому что не очень хорошо скакал на лошади.

Почему-то думают, что у меня много друзей. Отнюдь. Человек я довольно замкнутый, закрытый и мало кому доверяю. У меня был близкий друг Илья Олейников и есть друг Витя Сухоруков. С Илюшей я каждый день в жизни веду диалог. Советуюсь. Он для меня как живой.

О гитарах и виниле

Я собираю гитары, на которых играю. У меня их довольно много. Еще с детства я покупаю виниловые пластинки и слушаю их. Последнее мое приобретение — альбом Челентано. Я восхищаюсь этим человеком, его музыкой, жизнелюбием.

В юности у меня не было денег, чтобы, к примеру, купить эксклюзивный альбом The Beatles, поэтому я покупал нашу эстраду. И сейчас у меня нет таких денег, чтобы покупать раритеты. Поэтому я покупаю пластинки не как коллекционер, а как слушатель.

Меломаном я себя не считаю. Но музыку люблю. Хорошую.

О лени и глупости

Я не принадлежу к числу трудоголиков. Можно сказать, что я — достаточно ленивый человек. Как ни странно, природная лень удерживала меня от многих глупостей: я не участвовал в них не потому, что был выше или умнее, а просто мне было лень. Я даже в театральный вуз поступал только в один — в ГИТИС. Мне было лень ездить по всем другим, в разные концы Москвы.

О женщинах и Москве

Москва — моя любимая женщина. Я сравниваю Москву с «удачным браком». В моей жизни было несколько браков и несколько городов, и вот последние сделали меня счастливым.

Каждый день я наслаждаюсь Москвой. Люблю ее всеми чувствами и органами. Как вкусно готовят в ресторанах Москвы! Правда, сейчас Питер догоняет Москву по числу вкуснейших ресторанов.

Однажды Михаил Жванецкий в нашем с ним разговоре сказал: «Юра, ты в точности повторяешь мой путь. Надо родиться в Одессе, помучиться в Ленинграде и хорошо пожить в Москве». Я очень хорошо живу в нашей столице. Можно сказать, живу с большим удовольствием. В Москве люблю все. Даже пробки меня не раздражают. Москва — такая разная, такая удивительная, что не устаешь ее изучать. Она и парадная, и аристократичная, и народная, и злачная. В ней есть и стиль, и отсутствие стиля. А в районе Садового кольца Москва чем-то напоминает родную Одессу.