«Откровенно говоря, все плохо»

Вода как источник рисков

Сегодня мы будем говорить о городах: как выстраивается их форма, распределяется пространство и как они растут и работают. При этом акцент я буду делать на вопросах распределении воды и водоснабжения.

Мы знаем, что города растут: и в России, и в Юго-Восточной Азии, и в Африке, Латинской Америке. Как это соотносится с изменением климата? Как в будущем природные угрозы будут влиять на рост городов? Как будет обстоять ситуация с противостоянием природным катастрофам и природным рискам?

Я работаю в институте ЮНЕСКО, который занимается только проблемами воды: ее распределением, предотвращением наводнений и так далее. Мы смотрим в основном на развивающиеся страны. В нашей деятельности три основные составляющие: проведение исследований, создание инноваций и как результат - рост объемов поставки воды.

Я работаю в Бангладеше, в Индонезии, во Вьетнаме, где мы сотрудничаем с правительствами, с частным сектором касательно вопросов воды, адаптации к изменению климата и к тому, что ждем нас в будущем, чтобы предотвращать возможные риски, которые возникнут в существовании городов. Сегодня я, прежде всего, буду говорить об этих рисках. (…)

Есть два основных компонента. Во-первых, это вероятность каких-то событий, связанных с природными катастрофами: ураганами, грозами, наводнениями. С другой стороны нужно учитывать воздействие, последствия такого рода катастроф. Может быть очень высокая вероятность, но очень низкое воздействие катастрофы, и наоборот, катастрофичкеские разрушения, ставшие результатом маловероятного инцидента. (…)

Изменение стандартов

Поговорим о стандартах, потому что инженеры хотят работать в заданных рамках. Как они это делают? В Роттердаме, где я живу, мы постоянно замеряем уровень моря. Повышение происходит каждый год на два метра, а на четыре метра — может быть, раз в сто лет. Инженеры на основании такого рода наблюдений могут построить кривую и выработать стандарт. Например, стандарт защиты на ближайшие десять лет.

Замеры показывают, что чаще, чем раз в десять лет, происходит подъем уровня моря на высоту в три метра. Это, в общем-то, хлеб с маслом инженера. Когда мы говорим об угрозах, о будущем изменении климата, о том, как это повлияет на нас, мы всегда говорим о стандартах. Как часто это может происходить? Какие будут наши стандарты защиты от этого? Например, когда случился ураган Сэнди на Манхеттене в Нью-Йорке, там стандарты защиты были устаревшими на сто лет. (…)

С чем же сталкиваются города сегодня и будут сталкиваться в будущем? С одной стороны, мы работаем с повышением влажности. Больше ливней, больше крупных осадков — это мы видим даже в России.

В зону повышенного риска попадают города, которые располагаются рядом с реками. Мы видим, что по их руслам проходит все больше воды, выше по течению растет количество подземных вод, повышается уровень моря. Это типичные риски, связанные с водой, сегодня и в будущем. Когда мы говорим об изменении климата, в принципе мы видим гораздо более широкий набор угроз. (…)

Риски варьируются в довольно широком спектре, начиная, например, с роста объема заболеваний, связанных с увеличением популяций москитов, удлинением периодов жары.

Четыре компонента риска

Меняется ли эта ситуация? Да, меняется. Если мы посмотрим на данные, собранные в последние годы крупными страховыми компаниями, то увидим, что с 1980-х до 2014 года повышается количество случаев экстремальных погодных условий. Все это мы видим и слышим в новостях. Помимо воздействия и вероятности, мы также можем подразделить риск на четыре различных компонента, которые чуть более четко показывают нам ситуацию. Мы можем разрабатывать города, принимая во внимание эти компоненты.

С одной стороны, существует статистическая вероятность того, что какая-то катастрофа, будь то наводнение, ураган или ливень, вообще случится. У нас есть показатели подверженности региона такого рода событиям и степень этого воздействия. Таким образом, существует общий уровень ущерба, который может понести городское пространство в случае такого события. Будем говорить о риске, принимая во внимание эти аспекты. (…)

Если упрощать, то, чем больше людей живет в городах, тем большее их количество находится под влиянием природных рисков, катастроф. И чем более зажиточными они становятся, тем сильнее для них возрастает экономическое воздействие катастроф. (…)

Китайские города

Рассмотрим Шэньчжэнь, Гуанчжоу, Макао. В конце девяностых это были лишь маленькие городки, а сегодня стали крупнейшими агломерациями. И за два десятилетия роста на них обрушилось немало природных катастроф, в первую очередь наводнений. Так что теперь китайское правительство пересматривает стратегию государственной защиты тех регионов, которые переживают бум урбанизации. Разрабатывает меры, которые позволят вывести эти города из траектории катастроф, которые могут случиться в будущем. (…)

В частности, Пекин — это один из самых быстрорастущих городов в Китае, где все чаще происходят наводнения, и проблемы, связанные с водой, приковывают к себе внимание властей все чаще и чаще. В прошлом такого не было никогда, но за последние 10 лет в Пекине столкнулись с беспрецедентным ростом количества осадков и наводнений. Государственное правительство и городское управление меняет свою политику, чтобы в лучшей степени оснастить город инструментами для защиты от природных катастроф, связанных с водой.

Рост городского населения

Если говорить дальше об урбанизации, о развитии городов, то это, конечно же, процесс, который никогда не закончится. (…) В США уже сейчас 81 процентов населения живет в городах, в Германии — 75 процентов, в России — 73.

Если мы посмотрим в другие точки мира, где происходит большой рост популяции - в Китае, Индии, Африке, то там большинство людей продолжают жить в пригородных регионах, в сельской местности. Потенциал урбанизации, потенциал для миграции из села в город там гигантский. В Китае только 42 процента населения живет в крупных городах. Что же случится, если вдруг эта цифра вырастет до 81? Процесс, который приведет к этому результату, происходит там сейчас, каждый год там появляются новые города.

В Индии ситуация даже хуже: там лишь 29 процентов населения живет в городах. Это значит, что по-прежнему есть огромный потенциал для миграции из села, и скорость роста городов будет все увеличиваться и увеличиваться.

Мы сделали подобные модели для 18 крупнейших быстрорастущих городов в мире, и, кстати, Москвы среди них нет. Зато есть Лагос в Нигерии, Нью-Дели в Индии, Каир в Египте, Джакарта в Индонезии, Хошимин во Вьетнаме, Манила в Филиппинах — и еще 12 городов, где население уже превысило 10 миллионов человек, и растет быстрее, чем на 2 процента в год. (…)

Характеристики этих городов, их рост, форма и расположение относительно рек, побережий и больших водоемов показывают, что в них есть большой риск природных катастроф, но исследований в этой области было сделано на данный момент очень мало. (…)

Есть очень хороший отчет ООН, который показывает, что в 95 процентов случаев рост городов в развивающихся странах происходит без планирования. Это важно понимать: появляются новые города, которые расположены в зонах, подверженных риску наводнений. Нью-Дели, Карачи, Лагос, Манила, а также Мехико находятся в границах безопасного пространства. Но есть также ряд городов, которые перемещаются в опасную зону: Мумбаи, Пекин, Джакарта. Они растут не в тех местах.

Города, которые рискуют особенно сильно и где, откровенно говоря, вообще все плохо, – это Дакка, Хошемин и Лахор. Там городское планирование не предусматривает предотвращение рисков, связанных с наводнением. И сейчас очень важно, чтобы они там действительно были приняты во внимание при дальнейшем проектировании.

Решения для городов

Посмотрим, как же города вообще решают проблемы, связанные с водой. Ее природный цикл, система ее циркуляции сводятся к тому, что часть выпадающих осадков улетучивается, благодаря испарению: вода накапливается, например, в листве деревьев, после чего испаряется. Часть ее попадает в почву, и затем происходит то, что мы называем наводнением: вода разливается на поверхности земли.

Города импортируют много воды, потому что этого требует население, сервисы и производства, сконцентрированы на их небольшой территории. (…) Очень много ее идет в отходы, а из-за асфальта, зданий и небольшого количества зелени испарение очень низкое, инфильтрация сокращенная. Соответственно, в канализации попадает очень много загрязненной воды. Так что проблемы, связанные с канализацией, очисткой воды типичны для сегодняшних городов. Что же мы пытаемся сделать, как с этим работать?

Мы стараемся заново использовать дождевую и канализационную воду, лучше организовывать фильтрацию, испарение. Стараемся сокращать излишнее потребление воды. То, что происходит под землей, все больше влияет на работу городских планировщиков, строителей, инженеров и архитекторов.

Наверное, вы слышали такое словосочетание, как «обостренная проблематика воды». Есть много различных подходов к ее разрешению. Например, китайцы несколько лет назад придумали такую штуку, как «город-губка» - sponge city. В США популярна схема «развития с низким воздействием на окружающую среду». В материковой Европе и Великобритании мы говорим об «эффективной городской канализации». В принципе это все - разные названия одной и той же концепции. (…)

Что нужно городам? Во-первых, питьевая вода, соответственно, регулярные ее поставки — необходимое условие существования города. Во-вторых, канализация. Мы обеспечиваем эффективную циркуляцию воды, начинаем утилизировать отходы, возникающие при ее очистке, обращаем внимание на защиту окружающей среды. Соответственно, мы начинаем смотреть на эффективность использования природных ресурсов и устойчивое развитие. В городах, где происходит обострение проблематики использования воды, мы смотрим на два основных фактора: надежность и устойчивое развитие.

Для этого мы разрабатываем адаптивную, мультифункциональную инфраструктуру. Чтобы добиться устойчивого развития, надежности, предотвращения рисков, то есть - последствий событий, которые могут произойти в будущем, нужны гибкие, мультифункциональные решения, которые позволяют создавать добавочную стоимость того, что вы планируете делать в рамках градостроительства.

Пример Роттердама

Поговорим о надежности. Часто этот термин используется в неправильном контексте. (…) Важно, чтобы работали две ключевые вещи. С одной стороны, нужно, чтобы вы могли предотвратить определенного рода воздействие природных факторов. С другой стороны, вы должны быть адаптивными, гибкими, должны быть в состоянии изменять городские элементы, чтобы быть готовым к новым вызовам.

Расскажу о том, как мы это делаем в Роттердаме, где я живу. Город расположен на реке, близко к побережью. Там много осадков, и с каждым годом их частота и объемы растут. Если происходит ливень где-то высоко по течению, или, например, снег растаял, то в черте города уровень воды в реке повышается. Соответственно, наши каналы могут быть затоплены. К тому же, если происходит большой шторм, вода с моря попадает в дельту реки, и в Роттердаме также начинаются проблемы: поднимаются подземные воды и так далее.

В начале девяностых годов это был один из беднейших городов в Голландии, несмотря на то, что он - второй по размеру в стране. Но там было много проблем с окружающей средой, в центре города простаивало очень много пустых жилых помещений и индустриальных комплексов. Все это отчасти напоминало Челябинск, например.

Но Роттердам полностью принял концепцию надежности, которую мы реализовали, начав работу по четырем направлениям. Они были нацелены на предотвращение рисков, связанных с наводнением, засухой, организацией очистки воды и усовершенствованием дренажной системы с точки зрения планирования города.

Как работает наша система, когда особенно ничего катастрофического не происходит? Несут ли какую-то добавочную ценность наши дренажные системы, системы водоснабжения? Несут ли они жителям города что-то дополнительное, помимо своей функции? (…)

Чтобы облегчить дренажную систему, мы создаем в городе дополнительные резервуары, которые могут принять воду, если система канализации не выдерживает. (…) Как правило, все покрытые асфальтом и плиткой поверхности хранят под собой трубы, различные системы канализации, которые принимают воду из кухонь, душей, ванн и так далее. Все это идет в канализацию. Когда происходит слишком сильный ливень, система переполняется, может даже произойти наводнение. В таких случаях лишняя вода затекает в такие искусственно созданные объемы для ее задержания.

Но для нас это не только пространства с инженерной функцией, которая работает в рамках города. Мы наделяем их еще и общественной функцией: оформляем и оборудуем в виде игровых площадок или пространств для студентов, где они могут сидеть, работать, общаться, играть в баскетбол. Таким образом, большую часть года, когда эти резервуары не заполнены водой, люди, живущие в этом районе, могут их использовать для отдыха и развлечения.

Такого рода инженерное решение имеет несколько функций и несет несколько разных выгод для местного сообщества. Вместо того, чтобы прокладывать какие-то скучные трубы под землей, которые что-то там делают с водой, мы создаем пространства, которые несут пользу городу. Соответственно, у нас интегрированная дренажная система предотвращения рисков, связанных с водой, которая работает вместе с городским развитием. (…)

Мы видим дополнительные социальные выгоды, связанные с такого рода решениями. Люди собираются, общаются, выходят просто погулять на улицу. (…)

Это такие своего рода водные площади. Наши инструменты, чтобы решать проблемы сильных осадков. Мы видим, как это все можно интегрировать в общественное пространство, как привлекать во все это местные сообщества и как приносить дополнительную ценность, чтобы деньги, которые мы тратим, не были просто закопаны под землю, а находились над землей и приносили пользу городу.

Еще один проект был в большой степени инициирован горожанами: парки на крышах зданий, которые помогают повысить испарение жидкости. Соответственно, это понижает зной в городах, создает площадки, где могут собираться и отдыхать горожане, играть дети, что просто повышает ценность застройки для девелоперов. Таким образом, инфраструктура становится более ценной.

Еще один пример: район рядом с центральным вокзалом в Роттердаме. С первого взгляда кажется, что это просто пешеходная зона, сад скульптур. Ничего особенного, кажется, здесь нет, просто приятное место для прогулки рядом с каналом, но изначально это место так разработали, чтобы оно было полностью готово к наводнению.

Вода накапливается в этом пространстве и медленно потом выходит через дренажную систему. Это контролируемое затопление. Скульптуры приподняты над уровнем воды, защищены от ее воздействия. Замечательный пример того, как управление рисками наводнений интегрировано в городскую среду.

В другом типичном районе Роттердама, который не ассоциируется с высокими качествами городского пространства, решено было создать резервуары, в которых вода сохраняется в случае выпадения избыточного количества осадков. И теперь туда даже стали ходить играть с детьми, на прогулки. Раньше, когда там было бы просто шоссе, такого не происходило.

Мы даже продвинули эту технологию на шаг дальше и создали такие крупные системы водонакопителей, в которых люди могут кататься на лодках. Это целые каналы, такие крупные рвы. (…)

Еще один пример — центральный вокзал. На его крыше есть такие кассеты, где тоже может происходить временное накопление воды. Вы можете видеть, как только у нас появляется возможность организовать накопители для излишних объемов воды, мы всегда это делаем. (…)

В Голландии, конечно же, слишком много воды. Во многих городах в других частях мира противоположная проблема — недостаток воды. В Австралии, например, повестка дня совершенно противоположная по отношению к Голландии. У них проблема, как запасать воду, как собирать воду, которая приходит с дождями, но идея здесь одна: как интегрировать систему управления водой в городское планирование и в разработку архитектурных объектов в городе? Мы стремимся к этому.

Российские реалии

Если посмотреть на Россию, какие основные характеристики российских городов? Должны ли они как-то внимательнее смотреть на проблемы, связанные с водой, и воспринимать проблематику, связанную с водой? Если посмотреть на различные системы нормативов, какие-то основные концепции, связанные с городским планированием, то здесь есть несколько подсказок. Я посещал Москву в последние пять лет, много провинциальных городов России, Поволжье, Казань, Ульяновск, Самару.

Там, конечно же, много аспектов, которые отличаются от того, о чем мы говорим в Москве и Санкт-Петербурге, которые мы знаем гораздо лучше. (…)

В принципе, может быть, в российских городах проблематика, связанная с водой, не настолько острая, но если посмотреть на типичные здания, каковы они? Хрущевки, советские здания, которые занимают небольшую площадь. Вокруг много застроек частного сектора, особенно в провинциальных городах. Некоторые города стараются как-то перестроить такого рода кварталы. Это происходит во многих провинциальных городах. Там много открытых зеленых общественных пространств.

Кажется, что проблематика, связанная с водой, несильно обострена в российских городах, но Россия такая страна, где инфраструктура приходит в упадок: состояние канализации ухудшается с каждым годом. Повсюду мы можем наблюдать небольшие наводнения, которые происходят благодаря недостатку качества обслуживания и обновления систем водоснабжения. Все чаще и чаще это происходит в городах разных регионов.

Много проблем связано с ростом количества автомобилей. Если посмотреть на типичную городскую зону, которая была спланирована в советское время, то мы увидим, что там сейчас появляется очень много автомобилей, а зон, покрытых асфальтом, там изначально спланировано немного. Весь зеленый покров вырубается, и, таким образом, эти зоны сразу же подпадают под большой риск наводнения. Поэтому для их предотвращения нужно делать небольшие технологические интервенции. Таким образом, довольно легко идентифицировать «горячие» с точки зрения опасности затопления участки в городах России.

Я видел много проектов в России, связанных с компактными городскими центрами, где плотные кварталы, в которых совсем немного пространства для зеленых насаждений. Вот там могут возникать проблемы, связанные с водой. Чтобы этого не случалось, стоит увеличивать инвестиции в обновление системы канализации и озеленение таких кварталов. Существующий баланс очень хрупок, и риск природных катастроф, связанных с водой, для российских городов в будущем высок, а внимания всему этому уделяется очень мало. Когда я в новостях вижу большое наводнение, то часто там говорят, кто отвечает за это все, что людей могут уволить или арестовать. Это становится какой-то повседневной историей, но ведь на самом деле проблемы решать нужно не так.

Я думаю, что будь то Москва, или Питер, или провинциальные города, если бы городские администрации и проектировщики там принимали во внимкние проблемы адаптации к изменению климата и риски, связанные с водой, то в принципе ситуация могла бы измениться кардинально. И это открыло бы новые горизонты для городов, так что стоит в принципе вывести эти вопросы на передний край планирования по всей стране.

Я очень надеюсь, что это будет происходить. Чтобы это делать, нужно видение, стремление городских администраций, и, конечно же, ощущение определенной социальной ответственности и понимания остроты этих рисков.

И, наконец, если ничего не поможет, существует еще и модное решение проблемы: покупайте красивые современные калоши и резиновые сапоги.

Вопросы из зала

Из зала: Вы показали интересные проекты в Роттердаме: что-то наподобие маленьких бассейнов для скопления воды. Скажите, как мы могли бы масштабировать этот голландский опыт в больших российских городах?

Вильям Вербек (В. В.): Во-первых, проект, который я показал, обращает внимание на вопрос, который мы типично видим в городах Западной Европы, где уже происходит перестройка центра. Там нет каких-то крупномасштабных проектов, где бы строилось жилье на 10 000 человек и можно заново интегрировать полную новую систему водоснабжения в городское планирование. Там можно производить лишь маленькие интервенции. Я показал примеры, которые работают в рамках такого масштаба. Это тактические меры. Если адаптировать это в рамках градостроительной политики, долгосрочными планами развития городов, то такие решения на самом деле могут приобретать больший масштаб: 5, 30, 300 точек. Это такие маленькие проекты. Если говорить о масштабных разработках, то здесь, наверное, нужно смотреть на города, которые сейчас появляются в Китае, где большие спальные районы интегрированы в ткань и форму города, где «зеленые» и «синие» элементы инфраструктуры работают в широких масштабах.

Если мы говорим о маленьких интервенциях, то они становятся особенно ценными, потому что дают больше возможностей местным жителям, чтобы интегрироваться в такого рода среду. Здесь важно не столько делать какие-то масштабные сооружения, сколько следовать следующей логике: у нас есть маленькие площади, так давайте же адаптируем их для людей, которые живут в прилегающем квартале. Давайте, проанализировав потребности этой группы людей, обратимся к архитекторам и дизайнерам, которые разработают много точечных культурных интервенций от одного места к другому. Чтобы в рамках понимания проблематики воды это больше работало снизу вверх, а не выглядело так, что мы насаждаем типовые решения сверху.

Мы видим это не только в Роттердаме. Я делаю похожий проект в Копенгагене в зоне, которая раньше была частью порта. Было принято решение не перестраивать этот район, а лишь заново туда интегрировать местных жителей, местное сообщество. Чтобы людям стало приятно жить в этой части города, наслаждаться ей вместе. В том числе это было сделано с интегрированием функционала, связанного с эффективным использованием воды.

Из зала: Может быть, сейчас ведутся какие-то более масштабные разработки? Ваши примеры очень эстетичны, но, возможно, есть какой-то проект, который мог бы в полной мере оградить города от риска затоплений? Например, в Китае, возможно, им нужен какой-то иной проект, который мог бы спасти их города от разлива рек или затопления в сезон дождей? Создаете ли вы такие разработки, либо этим занимаются другие люди, ученые?

В. В. : Чтобы это увидеть, нужно отправиться в Японию. Это страна, где самый высокий процент ВВП расходуется на какие-то гражданские объекты, гражданское строительство и защиту населения. Там огромные дамбы, огромные каналы, гигантские системы труб, строятся крупнейшие инженерные объекты. Вся эта инфраструктура эффективно защищает страну, которая очень сильно подвержена воздействию природных катастроф, связанных с водой. Там каждый год происходят землетрясения, тайфуны, крупные муссоны, тропические дожди и это все сильно ударяет по городам Японии. Так что страна восходящего солнца в наши дни - такая игровая площадка, где инженеры опробуют и внедряют крупнейшие решения в этой области. И они там радикально отличаются от примеров, которые я показывал вам сегодня.

Из зала: В результате развития городов возрастает их потребность в питьевой воде. Что вы можете сказать об опыте фильтрации сточных вод для их использования в коммунальных, бытовых, может быть, в промышленных целях?

В. В.: Конечно, существует множество проектов, о которых я не рассказывал сегодня. Например, есть уже такие маленькие «фабрики» внутри городов, в которых накапливающуюся дождевую воду отстаивают и фильтруют до состояния питьевой.

Есть очень хороший пример в Сеуле. Там в подземных каналах теперь происходит частичное очищение воды. Много подобных проектов осуществляется в Англии, в Китае, где интеграция зеленых насаждений и подземных дренажных систем приводит к созданию целых комплексов очистки воды. Можно сделать много всего и внутри домохозяйств, буквально на каждой кухне и в ванной можно повысить эффективность использования воды.

Мы используем в западном мире огромное количество воды: более 200 литров в день на человека, а во многих случаях даже больше. Очень многое нужно сделать, чтобы просто изменить модель поведения людей дома. Людей должны осознавать, как, для чего и сколько воды мы используем. Это один аспект.

К тому же нужно обучать людей, чтобы они были готовы ко встрече со стихийным бедствием. Например, нужно просто учить их плавать, вы даже не можете себе представить, сколько людей не умеют плавать. Население должно знать, что делать в ситуации катастрофы, куда отправиться, где расположено ближайшее убежище, есть ли хранилище продуктов питания, запас питьевой воды на первые сутки после природный катастрофы. (…)

Конечно же, надо работать и с представителями бизнеса. Ведь многие производства основаны на неэффективном использовании воды, что в итоге сильно влияет на глобальный водный баланс в мире.

Из зала: Вы остановились в своей лекции на росте популяции городов. Есть какой-то критический показатель плотности населения на гектар, при котором возникают проблемы для ливневой канализации, для нормального водопотребления и вообще функционирования города?

В. В.: Может быть, такая цифра и существует, но я не видел рассчетов и исследований в этом направлении. Что странно, кстати говоря. Возвращаясь к городу Дакка в Бангладеше, где плотность в десять раз выше, чем в Роттердаме, в котором я живу... Каждый раз, когда я гуляю по Роттердаму, думаю: «Как бы это все выглядело, если бы здесь было в десять раз больше людей? Если бы у меня в квартире жили еще двадцать человек?»

Дакка столкнулась сейчас с тяжелейшим транспортным кризисом: там просто перманентная пробка. К тому же в городе очень много текстильных предприятий, которые после окраски ткани сливают отработанную воду в реку Буриганга. Местные называют ее Кока-колой, потому что она просто черная. Воздух очень грязный, и когда вы выходите в Дакке на улицу, то просто подавлены жарой, толпой, пробкой. И что же, город обваливается как карточный домик? Нет: удивительно, но как-то все там продолжает работать.

В Токио, Йокогаме живут по 30 миллионов человек. В центре Мумбаи есть очень густозаселенные районы. Крупные корпорации переехали оттуда в более тихие части города, потому что осознали, что там функционировать уже невозможно: сотрудники просто не могли добраться до рабочего места из-за огромной пробки. И что, эти города разваливается? Нет. Люди крайне устойчивы и готовы справляться даже с такими ужасными условиями. Хотел бы я там жить? Ни за что. И, тем не менее, эти города продолжают расти, они привлекают все больше людей. (…)

Что я могу сказать? То, как мы адаптируемся к тяжелым условиям для меня по-прежнему - огромная тайна. Я могу сказать, что нет какой-то планки, после которой все взорвется.