«Невероятно фотогеничная архитектура». Кто продвигает столичный конструктивизм и почему его все еще считают уродливым

«А потом шли по улицам и искали пруфы»

Судя по количеству проектов и культурных событий, темой которых сегодня становится архитектура авангарда, москвичи действительно стали больше интересоваться тем, каким был город в 1920-1930 годах.

Интерес подогревают знаковые музейные выставки последних лет от «Авангардстроя» и «Тканей Москвы» до «ВХУТЕМАС 100. Школа авангарда». Каждая из этих экспозиций не только содержала огромный массив данных и научных фактов, но и впечатляла своей организацией. Их хотелось фотографировать и делиться этими репортажами, что москвичи и делали. А потом шли на экскурсии по улицам города и искали пруфы, чтобы прокатиться на этой машине времени в прошлое.

«Функция важнее внешнего вида»

Определения в стиле «конструктивизм — это...» нет нигде, кроме Википедии. Когда о нем рассказывают, всегда сразу переходят к объяснению принципов организации такой архитектуры. И в этом есть какая-то магия, конечно.

Конструктивизм — одно из самых известных творческих течений русского авангарда. В архитектуре это стилеобразующая концепция, для которой функция и назначение здания важнее внешнего вида. При этом архитекторы использовали вполне выразительные приемы, по которым легко было узнать конструктивизм.

Конструкция здания видна снаружи, например, всегда ясно, где в доме лестница, широко применяется ленточное остекление, круглые окна-иллюминаторы и легкие «корабельные» перила на балконах. Для конструктивистских зданий характерна свобода сочетания форм: прямоугольник, квадрат, круг или полукруг и стремление к символизму. Такой дом часто на что-то похож. Эти здания отличает плоская эксплуатируемая кровля, часто имитируемая, но иногда на ней действительно были солярии и террасы. И конструктивизм — это всегда строгие линии, эффектное сочетания вертикали и горизонтали.

«Конструктивизм популяризируют в блогах и пабликах»

Конечно, в Москве прежде всего легко полюбить модерн или сталинский ампир, но, на мой взгляд, конструктивизм лучше вписался в эпоху победы картинки над текстом. Это невероятно фотогеничная архитектура. Как человек с фотоаппаратом я сама впервые разглядела эту эстетику именно через объектив. И только потом прочитала, как идеолог стиля Моисей Гинзбург описывал конструктивизм через «борьбу горизонтали и вертикали».

Наблюдать за этой борьбой, искать известные ракурсы и создавать собственные оказалось увлекательно. Людей, которым это нравится, довольно много, и они по-своему продвигают конструктивистскую архитектуру, популяризируют тему в блогах и пабликах в соцсетях.

Чаще интересуется этой архитектурой и бизнес. Все-таки большинство конструктивистских памятников находятся сегодня в самых привлекательных местах на карте Москвы. Если здание не безнадежно, а у инвестора есть деньги и чувство прекрасного, то может получиться интересно.

Классный пример — дом Наркомфина на Новинском бульваре. Хотя чаще бывает, что и здание крепкое, и инвестор сильный, но на месте конструктивизма в результате появляются очередные апартаменты премиум-класса. 

«Самые знаковые архитекторы Москвы»

Идеологом стиля был архитектор Моисей Гинзбург. Первый жилой дом в стиле конструктивизма в Москве — это его работа, дом Госстраха на Малой Бронной, 1926-1927 годов постройки. Теперь это одно из самых дорогих зданий в городе, как можно догадаться по адресу.

В Москве самая заметная его работа — вестибюль метро «Красные ворота». И, конечно, Константин Мельников, который не был ни конструктивистом, ни рационалистом. Но его работы относятся к той эпохе, и все сосредоточены в одном городе. Мельников строил только в Москве, лишь одно его здание находится в Подмосковье.

«Появлялись типовые секции и ячейки»

Строить нужно было дешево, поэтому архитекторы и инженеры искали новые строительные технологии и материалы. Бетон, например, был инновацией. В качестве утеплителя использовали знаменитый камышит — плиты, спрессованные из стеблей камыша. Конечно, в то время это были, как сейчас сказали бы, незрелые технологии, а большинство строек являлись экспериментальными. Поэтому многие новые здания уже через несколько лет эксплуатации могли начать разрушаться.

Конструктивизм привел в город совершенно новые типы зданий как жилых, так и общественных — дома-коммуны, фабрики-кухни, прачечные комбинаты, ясли-сады, рабочие клубы. После революции строить нужно было много и быстро. Поэтому в жилищном строительстве появлялись типовые секции и ячейки, из которых дом проектировался быстрее. А для общественных и административных зданий появились целые типовые проекты — клубы, телефонные узлы, кинотеатры.

Москву можно назвать родиной планировки квартиры — ячейки F, идею которой позже использовал в своих «машинах для жизни» Ле Корбюзье. Именно в столице построено наибольшее количество зданий с квартирами такого типа — четыре из шести известных.

Конструктивисты смело смотрели в будущее страны, пока в середине 1930-х сам конструктивизм не был признан формалистским и вредным искусством. Многие архитекторы, работавшие в этом стиле, потеряли возможность и строить, и проектировать.

«Печальный топ потерь»

Самые громкие сносы последних десяти лет — это Таганская АТС на Яузском бульваре, ДК имени Серафимовича (клуб завода «Авиаприбор» на Тишинке), территория завода ЗиЛ и жилмассив на Русаковской улице. И это лишь мой печальный топ потерь. Есть здания, которые сносили без большого резонанса, что не делает их исчезновение менее важным для города.

К категории утрат отнесу и телефонный узел на Бакунинской улице. В конце 1920-х в Москве было построено три здания по этому типовому проекту. АТС на старом Арбате и на Ордынке продолжают трудиться в телеком-отрасли, а здание на Бакунинской пережило джентрификацию, после которой от него осталась лишь геометрическая конструкция, напоминающая старый фасад.

Еще очень жаль фабрику-кухню на Сосинской улице. Это был образцовый конструктивизм со всеми классическими признаками стиля. Здание до последнего сохраняло объемы, форму и рисунок остекления. Деревянные рамы добавляли ему аутентичности, которую обычно напрочь убивают пластиковые окна, мешая горожанам разглядеть красоту авангардной архитектуры.

Без пяти минут утраченным выглядят общежития института Коммунистического университета нацменьшинств имени Мархлевского на Ивановской горке и Института красной профессуры в Хамовниках.

«Спасенные и удержавшиеся»

К счастью, примеры спасения тоже есть, и по понятным причинам они еще громче, чем потери. У историков архитектуры, правда, к таким историям часто много вопросов: привести в порядок объект культурного наследия — это не только добрая воля и коммерческая хватка инвестора, но и обязанности в отношении здания, связанные с законодательством в сфере охраны памятников.

Среди спасенных и удачно удержавшихся в ткани города памятников конструктивизма помимо того же дома Наркомфина есть прекрасный Бахметьевский гараж на Сущевке, где разместился Еврейский музей и центр толерантности, хлебозавод №9 на Дмитровской, дополнивший креативный кластер «Флакона», и его пресненский коллега №5, теперь известный как Центр изучения конструктивизма «Зотов».

Новый центр, кстати, не совсем верно считать пионером в этом деле. Достаточно вспомнить Центр авангарда в Еврейском музее или галерею «На Шаболовке». Зато «Зотов» точно привлечет на Пресню новых любопытных горожан. Ракурс, где над круглым зданием в небе сходятся три небоскреба, уже давно стал хитом. В этом районе можно научиться любить конструктивизм, в какую сторону ни пойди.

Иногда здания реставрируют с утилитарной задачей, просто для работы. Дом РЖСКТ «Шерстяной работник» на Гончарной улице, где теперь бизнес-центр с коворкингом, или здание газетного почтамта на Мясницкой, где размещается Федеральная служба занятости — эти счастливчики вообще не мелькают в культурной повестке. Тихо привели в порядок коммунальный корпус дома-коммуны на Гоголевском бульваре: кажется, там до сих пор ничего не открылось.

Еще классный пример восстановления московского конструктивизма — здание «Известий». Его реставрацией руководил Алексей Гинзбург, который отвечал и за дом Наркомфина. Это внук Моисея Гинзбурга и правнук Григория Бархина, который построил «Известия».

В ближайшие годы самыми заметными и ожидаемым архитектурными реинкарнациями могут стать сразу три проекта реконструкции построек Константина Мельникова. В гараже для грузовых машин на Новорязанской улице откроется Московский музей транспорта, здание клуба завода «Каучук» на Плющихе станет частью кампуса Медицинского университета имени Сеченова. Третий в списке объект — контора Новосухаревского рынка, про спасение которой конкретного неизвестно, последний раз про утверждение проекта ее реставрации писали в 2018 году.

И буквально на днях мэрия анонсировала долгожданную реконструкцию дома архитектора в Кривоарбатском переулке — она стартует в 2023 году.

Кстати, когда друзья и коллеги рассматривают фотографии дома Мельникова и спрашивают меня, переехавшую из Петербурга 15 лет назад: «А где это?» — я понимаю, что есть немало москвичей, которых ждет еще много открытий в архитектуре своего города.

«Среднестатистическому москвичу кажется, конструктивизм уродует город»

Однако в народе конструктивизм так и остается непризнанным сокровищем нашей культуры. Одна из причин нелюбви к нему — это то, что нескольким поколениям москвичей его памятники, общественные здания напоминали о худших сторонах жизни при советском строе.

Распространенное мнение о том, что весь конструктивизм построен из дешевых и некачественных материалов — это, скорее, заблуждение. Не весь.

Но это заблуждение — возможно, одна из причин того, почему среднестатистическому москвичу до сих пор кажется, что конструктивизм уродует город, и ценность этого архитектурного слоя все еще надо доказывать. Притом что весь современный мир считает его одним из важнейших вкладов России в мировую культуру.

«Смешные примеры прямого копирования»

Последние пару десятилетий Москва все больше оглядывается на свой удивительный архитектурный опыт, в котором конструктивизм занимает одно из самых заметных мест. В городе появляются здания — жилые и общественные, — в которых читаются отсылки к дерзким и одновременно практичным идеям конструктивистской архитектуры.

Но есть и настоящие, качественные подражания стилю. Например, жилой дом у Большого Устьинского моста, напротив конструктивистского здания Института кожевенной промышленности (сейчас — Университет дизайна и технологий).

«Непопулярный конструктивизм»

По всей Москве все еще раскиданы десятки зданий в стиле конструктивизма, среди них есть настоящие звезды, есть рядовые современники. А есть такие, о которых знают только люди, глубоко погруженные в тему. Хочется поднять их на поверхность ткани города, чтобы, проходя мимо, горожане относились к ним теплее. К тому же некоторые из них вполне могут исчезнуть в ближайшее время.

Комбинат питания завода №24 имени Фрунзе 1937 года постройки (проспект Буденного, 21) — гигантская фабрика-кухня авиационного завода по дате постройки относится к постконструктивизму, но эффект производит вполне авангардный. Одни только ленты окон чего стоят. Сотрудников завода комбинат кормил минимум до 2013 года. Когда-то внутри работал огромный банкетный зал, но сейчас он закрыт, и здание не используется.

Детский сад завода «Серп и Молот» на Таганке 1934 года постройки (Товарищеский переулок, 19). В телефонном справочнике «Вся Москва» за 1936 год по этому адресу значатся ясли №168 на 140 мест. По некоторым данным, детсадовский корпус должен был соединяться с домом напротив надземным переходом, но переход так и не построили. Сейчас здание занимает один из факультетов РАНХиГС.

Хлебозавод-автомат №7 на Павелецкой 1932 года постройки (2-й Павелецкий проезд, 7 строение 1). Этот инженерный шедевр Георгия Марсакова пока ждет решения своей судьбы. Статус объекта культурного наследия ему так и не дали.

Научно-исследовательский текстильный институт (НИТИ) 1931 года (Ленинский проспект, 33). В конце 1920-х — начале 1930-х на Шаболовке, не на улице, а в районе, был целый текстильный кластер. Неподалеку стоят все еще узнаваемые общежития Текстильного института и шаболовская знаменитость — студенческий дом-коммуна Ивана Николаева. Здания НИТИ — тоже его работа.

Водонапорная башня Военно-химического научно-исследовательского института Наркомтяжпрома (Нагатинская улица, 16А, строение 74). Это здание 1930 года постройки. Про башню совсем ничего не известно, она находится на закрытой территории и просто видна из-за гаражей. Но ноги у нее совсем такие же, как у другого известного конструктивистского здания — ленинградского «Красного Гвоздильщика» на Васильевском острове и у свердловской Белой башни на Уралмаше. Редкий экспонат в московской среде.