«Я не верю в бетон»

Дэвид Фишер — живая легенда, автор теории динамической архитектуры и проекта первого в мире здания с изменяющейся формой, приезжал в Москву, чтобы своей лекцией открыть образовательную программу «Лето на Стрелке». Человек редкого обаяния и осторожнейший собеседник, он рассказал МОСЛЕНТЕ, почему не верит в бетон, что думает о «Москва-Сити», как будут выглядеть города будущего и где теперь, получив отказ девелоперов Дубая, он планирует строить «вращающийся небоскреб».

— Вы работаете архитектором более 30 лет. Что, по-вашему, имеет первостепенное значение для человека вашей профессии?

Главное в архитектуре — не красота, а создание удобного жизненного пространства, ведь именно здания во многом определяют, как вы живете и насколько это близко к тому, как вы хотели бы жить. Архитектор — это не скульптор, создающий огромные обитаемые статуи, с такой иллюзией надо расставаться еще на этапе обучения.

Когда я был молодым художником и решил учиться архитектуре, то подумал: Флоренция — вот город, где мне преподадут архитектуру как сплав практических знаний и изящных искусств. Приехал и, начав обучение, увидел, что не понимал главного: задача архитектора — не придумывать красивые фасады, а служить людям, вкладывать все силы в то, чтобы делать их жизнь удобнее и лучше.

Я не хочу прославиться тем, что создаю wow какие прекрасные формы. Оставим это скульпторам: пускай их шедевры устанавливают на всеобщее обозрение на площадях, где мы сможем ими любоваться. Моя архитектура основана в первую очередь на логике. Но, к сожалению, мои коллеги сегодня часто работают по другой схеме: придумаем красивую оболочку, а потом уже будем решать, как сделать ее комфортной для жизни. И начинается: ах да, ведь для этого нужно еще и снабдить все здание кондиционерами, а при запланированном количестве квартир выделенных мощностей хватает только на освещение… И возникают недопустимые компромиссы.

Сегодня термин «архитектура» — синоним формы. А я в своей работе в первую очередь отталкиваюсь от вопросов: насколько большими или маленькими должны быть помещения, чтобы в них было уютно и удобно, как их регулировать, обновлять. Архитектору сегодня, как правило, на это наплевать: он нарисовал дизайн здания, набросал планировку, сдал заказчику и все, платите за выполненную работу, я приступаю к следующему проекту. Строитель еще меньше заботится о комфорте будущих жильцов, девелоперу тоже не до того. А как регулировать жизненное пространство, если семья стала больше или меньше? Покупать новый дом? Как делать ремонт в квартире, в которой живешь? Все эти вопросы требуют ответов.

— И какие ответы предлагаете вы?

Сама структура жизненного пространства должна быть более гибкой. Например, сегодня я беседовал с московским девелопером. В моей башне площадь этажа — 2 000 квадратных метров. Он спрашивает: «И сколько апартаментов на этаже?», я отвечаю: «Хоть два, хоть двадцать». Мы даже можем менять их конфигурацию, когда люди уже заселились, в отличие от бетонных, в моих зданиях перегородки переносить легко.

— Раз уж вы заговорили о девелоперах, можете рассказать, какие московские компании готовы взяться вместе с вами за возведение вращающегося небоскреба?

Я не в первый раз в Москве, и сейчас приехал по приглашению института «Стрелка», чтобы прочитать лекцию о динамической архитектуре. У меня плотный рабочий график, год расписан, но им я отказать не смог, потому что понимаю — это уникальная площадка, с которой я могу напрямую говорить с архитекторами и дизайнерами Москвы.

В дополнение к этому сегодня я действительно встречался с девелоперами утром и в полдень, мы обсуждали варианты сотрудничества. Я открыт для новых предложений и рад буду возможности реализовать в Москве проект по строительству динамического здания.

— Вы, насколько я знаю, однажды уже нашли в Москве девелопера, подтвердившего, что берет ваш проект в работу. Где было намечено место для строительства вашего вращающегося небоскреба и почему все вдруг отменилось?

Предполагалось начать строительство напротив «Москва-Сити», на другом берегу Москвы-реки. Но девелопер в какой-то момент просто исчез. Перестал отвечать на звонки и письма, и на этом проект закончился.

— У нас такое иногда случается.

По всему миру такое случается, это обычная история.

— Это был тот же проект, что и в Объединенных Арабских Эмиратах: 80-этажное здание с 76 лопастями ветровиков между этажами? Здание, которое должно полностью обеспечивать электроэнергией и себя, и ближайшие кварталы?

Да, 80-этажное. Но в Эмиратах, к сожалению, проект тоже не реализовался. Сейчас мы провели переговоры и очень близки к тому, чтобы начать возводить такое здание в США, в Майями. Но официально об этом еще не сообщали. (смеется) Это жизнь — никогда не знаешь наверняка, как все сложится.

— Если все же в России девелопер найдется, сколько потребуется времени на строительство? В ваших презентациях говорится, что этаж монтируется из готовых блоков за 6 дней.

Быстро, гораздо быстрее железобетонных зданий. Мы собираем небоскреб из готовых блоков, произведенных на заводе, по такой же технологии, как строят самолеты. Все этажи — одинаковые, состоят из стандартных сегментов, которые изготавливаются за время возведения фундамента и установки центральной опоры, это от 90 до 160 дней, в зависимости от проекта. Сегменты можно произвести в Италии, можно построить завод в России и сделать их здесь. Далее расчетный срок возведения 80-этажного динамического небоскреба — 26 месяцев.

Интересно было бы построить завод у вас, потому что, по большому счету, то, чего я добиваюсь, — это повсюду внедрять технологию строительства из готовых блоков. Чтобы так строили школы, больницы, жилые дома, гостиницы — все типы зданий. Тем более это возможно у вас, в России, у вас давние индустриальные традиции. Вы же делаете самолеты, ракеты, и я предлагаю такую же технологию применять в строительстве. Только мои проекты проще — дома не летают.

Я смотрю вперед: если мы возводим башню, значит мы в целом внедряем на этой территории технологию изготовления здания за пределами строительной площадки, когда на месте выполняется только монтаж готовых блоков. За этой технологией — будущее. Я работал во многих городах мира и с определенного момента как архитектор понял, что надо развивать технологию строительства, потому что это нелепо, в наше высокотехнологичное время продолжать возводить здания так, как это делали еще в Древнем Риме. Только к известному им бетону мы добавили еще металлический каркас внутри стен, вот и весь прогресс. Надо идти дальше.

Я экспериментировал, создавая бетонные купола, облегчая бетон — на строительной площадке, в опалубке, его насыщали пузырями. И в итоге пришел к технологии готовых блоков, произведенных за пределами строительной площадки. Поэтапно: сначала выпускал готовые модули-ванные для пятизвездочных гостиниц.

— Расскажите, пожалуйста, о ваших реализованных проектах. Ведь вращающийся небоскреб активно обсуждается в прессе, но ни одного такого здания до сих пор так и не было построено.

У меня богатый опыт работы в самых разных областях строительства, в разных частях света: и в Европе, и в Америке. Даже в Москве: в свое время я принимал участие в создании гостиницы «Арарат Парк Хаятт»: разрабатывал часть решений по дизайну помещений, интерьерам. Все ванные отеля, включая мраморную отделку стен, были произведены нами в Италии, доставлены в сегментах и смонтированы здесь. Я занимался строительством в Нью-Йорке, Майями, Гонконге, Париже, Лондоне. И всюду работы на площадке — место риска, самое слабое звено во всей цепочке процесса по возведению здания. Сроки затягиваются, стоимость работ высокая, нужного уровня качества не удается добиться. И так дела обстоят повсюду, во всем мире. А если вы создаете здание на заводе, как автомобиль, вы обеспечиваете качество, сокращаете и время производства, и его стоимость.

— Хорошо, у нас есть подобные комбинаты, они производят панели для строительства зданий. Мэр Москвы на этой неделе утвердил новые требования к строительству массового жилья: дома теперь будут менее теплопроводные и шумопроводные, повысят качество отделки и так далее, всего в списке 17 позиций. Заявил Собянин об этом в день, когда посетил домостроительный комбинат полного цикла на улице Новохохловской, один из самых современных в России, его продукция целиком соответствует новым требованиям. Посмотрите, вот распечатки с видами их домов: планировки, фасады. Что скажете?

Лучше я не буду это комментировать. (Пауза)

Я совсем о другом говорил, когда рассказывал о заводе по производству готовых элементов зданий. Например, в автомобильной промышленности есть заводы, где производят «Феррари», «Мазерати», понимаете? А то, что вы показываете, это железобетон. Как вы это называете по-русски, «жэ-бэ»? Я в бетон не верю. Здания, из него построенные, стоят 50 лет, потом начинают разрушаться, а если технология не соблюдалась, то и раньше. Сто лет — если все было сделано идеально.

В Италии, в моей любимой Флоренции, многие здания были построены 600 лет назад и простоят еще целую вечность. Башни Сан-Джиминьяно, им по 800-1000 лет. Почему? Они созданы из камней, соединенных раствором, стали в них нет. Сталь — прекрасное изобретение, но, залитая бетоном, она разрушается со временем, ржавеет. Железобетонные здания становятся опасны, их приходится сносить.

У меня дом в Форте-дей-Марми, 1970-х годов. Сам я его не строил, купил готовый, заплатил очень дорого. Кстати, половина соседей у меня — русские. И вот, в прошлом году по бетону пошли трещины. Мы вызвали специалистов, они произвели экспертизу и сказали, что сталь внутри вся уже проржавела, половина объема коррозией уничтожена. Пока держится, но рано или поздно — капут, надо будет сносить. Может не мне этим придется заняться, а моим дочерям, но результат тот же. Вот первая причина, по которой я не верю в бетон.

Я все строю из стали: все несущие конструкции на виду, в зоне доступа, если видна ржавчина, она закрашивается и все, может стоять целую вечность, ограничений нет. Посмотрите на Эйфелеву башню — она вечная. Если элемент повредится, всегда можно его заменить или защитить, покрасить.

Вторая причина — сталь легче бетона, ее проще доставлять на стройплощадку. И она настолько прочна, что позволяет соединять элементы в надежные конструкции. Это дает неограниченные возможности. Вы знаете, например, что корпорация «Боинг» собирает самолет за неделю. Почему? Да потому что они получают крылья из Италии, хвост из Японии, и так по элементу — со всех концов света. И собирают за семь дней.

У стальных зданий, как и у мостов, кстати, есть еще одно преимущество: их можно перемещать, в один день разобрать и перевезти в другое место. Предположим, у вас есть 20-этажное здание. А власти устанавливают новый стандарт высотности: не менее 40 этажей. Бетонные постройки придется сносить: это затраты энергии, денег. А стальное здание можно разобрать и заново возвести в другом месте.

В Москве много кварталов массовой застройки 1960-70-80-х годов. Выглядят они, конечно, безлико. Но главное, что они выполнили свою основную задачу — быстро обеспечить жильем большое количество людей. Поэтому я целиком поддерживаю то, что было сделано тогда. Но сегодня мы можем себе позволить строить, используя новые технологии, строить на века. Вот так я прокомментирую изображения домов, которые вы показали.

— Что должно поменяться в головах у людей, в стране, чтобы началась новая эра производства долговечного и высокотехнологичного жилья, о которой вы говорите? Какие шаги надо предпринимать, чтобы это произошло?

Кто я такой, чтобы давать такие советы? Начнем с того, что один человек не решает подобные вопросы. К тому же я приезжий, иностранец. А надо отталкиваться от местных традиций и типа мышления, устроить мозговой штурм. Собрать вместе людей, представляющих разные области знания: экономистов, социологов, философов, медиков, педагогов. Усадить их за круглый стол месяца на три и поставить задачу — выдать комплексное решение вопроса. Вы же делаете ракеты, можно послать их в космос на это время, или на даче запереть. И через три месяца у вас будет результат. А я смогу дать к нему технический комментарий.

— Район «Москва-Сити» вырос у вас на глазах. Вам нравится результат?

Замысел в целом правильный: построить небоскребы, создать для бизнеса много офисных площадей, локализованных в центре. Большинство мегаполисов рано или поздно делают это по одной схеме: в Париже — Дефанс, в Лондоне — Сити и Кэнэри-Уорф. Да, у вас там маловато зелени и открытого пространства, выход к реке не оформлен, отрублен дорогой, да и здания, как вы знаете, я представляю себе иначе. Но вы ведь понимаете, раскритиковать можно что угодно, и это было бы нечестно, так то не стану вдаваться в детали.

**— Посмотрите, пожалуйста, я привез распечатку проекта памятника князю Владимиру на смотровой площадке МГУ: планируемая высота — 24 метра. На укрепление склона Воробьевых гор из московского бюджета будет потрачено 400 миллионов рублей, по нынешнему курсу это 7,6 миллионов долларов. Можете прокомментировать проект в целом? **

Отвечу так: я живу во Флоренции, там множество статуй святых и они прекрасны. (Пауза)

— Ладно, я вас понял. Финальный вопрос по московским проектам: вот вид парка «Зарядье», который разобьют на месте снесенной гостиницы «Россия»: 4 климатических зоны с ледяной пещерой и болотом, плюс здание филармонии. Что скажете?

Москвичи, похоже, любят сады, парки. Я недавно побывал в парке Горького — прекрасное, великолепное место. И рядом с Кремлем и старинными храмами парк будет смотреться красиво, для туристов он точно станет точкой притяжения. Я всегда за проекты, которые делают город зеленым, этого сильно не хватает мегаполисам сегодня.

**— Расскажите подробнее о своем видении города будущего. **

Дороги переместятся под землю. Пускай оснастить город системой тоннелей стоит и недешево, зато это дает новый уровень качества жизни. Ясно, что транспорт будущего — это не автомобили, может быть электромобили или новые виды общественного транспорта — менее загрязняющие окружающую среду, более быстрые, безопасные.

Большая часть горожан будет жить в 60-80-этажных зданиях. Это даст больше открытого пространства между домами, которое заполнят сады и парки: пространство для отдыха, общения. Ведь мы, люди, вышли из природы, и на уровне чувств, ощущений, в нас осталась эта потребность: наблюдать открытые пространства, зеленую листву. Сами здания уже не будут четко делиться на жилые и офисные, они совместят в себе эти функции, удаленная работа на компьютерах позволит сделать переход к такой новой системе.

**— Вы работаете с арабами в Дубае и китайцами в Гонконге, с американцами в Майями и итальянцами в Милане, и на собственном опыте знаете, что такое национальные особенности. Расскажите: москвичи, они какие? **

Начнем с того, что я пространство бывшего СССР воспринимаю почти как историческую прародину: моя семья в 1912 эмигрировала из Вильнюса, моя мама готовила борщ. А в Москве я постоянно ощущаю, что ваша жизнь базируется на древней культуре и традициях, очень разноплановых, мультикультурных, уходящих глубоко в прошлое — во многих странах этого нет. Люди из сферы девелопмента, а именно о них я могу судить в первую очередь, очень требовательны и напористы, так что работать здесь — это вызов, это захватывающий опыт.