«Кукуха у меня конкретно начала ехать»

Герберт Моралес, музыкант, лидер группы Jah division, коренной житель Басманного района

(из блога kurok_moscow)

На «Курской» я живу с 1985 года. Сначала – на улице Казакова, а с 2000-х переехал в Сыромятники. Как краевед я могу рассказать об этом районе множество историй. Например, мы с вами каждый день проходим мимо богадельни, которую построил Герасим Хлудов (Дом призрения с домовой церковью преп. Герасима Иорданского, Сыромятнический пр., д. 6). Он купил землю у правительства Москвы и построил богадельню на 600 человек. Затем его благородное дело продолжили дочери. Это крепкое здание, на века. И благодаря истории этой богадельни мы все крепче чувствуем ту землю, на которой живем. И вот я хожу, смотрю на этот зеленый купол напротив магазина «Сыромятники» и говорю: «Спасибо вам, Хлудов! Мы хоть и живем в разные времена, но посылаю вам небесный респект». И все – сразу начинаются чудеса! Ты начинаешь встречать хороших людей (...)

Если говорить про относительно недавнюю историю Сыромятников, то самое главное место, где разбирали женщин, было перед винзаводом. Идешь от дома к метро под зычные крики: «Девочки, по 2000 выстроились! Девочки, по 1500 выстроились!» А самые дешевые сами выбегали тебе на встречу. Это была самая крутая точка в Москве. Но, конечно, это было еще до появления «Винзавода» как Центра современного искусства.

На месте Artplay раньше был завод «Манометр». Примерно в семь утра стройные рабочие мужчины и женщины в идеальном своем виде шли на завод. И ровно в пять вечера они все уходили. И в шесть вечера на Сыромятнической улице уже не было ни одной машины и ни одного человека. Дом, в котором я живу, принадлежит заводу «Плутон». На третьем этаже дома есть ход прямо на завод. Во времена СССР здесь была секретность, и некоторые особо важные люди не могли выходить на улицу и должны были идти из дома на завод и обратно по специальному переходу.

Данила, фотограф

(из блога kurok_moscow)

У меня давно не брали интервью. Всю жизнь примерно. Если, конечно, не считать за интервью общение с сотрудниками поликлиники или военкомата. В военкомате я, по-моему, хорошо отвечал на вопросы, поэтому в армию не пошел. Я не так часто бываю на Artplay. Примерно год назад с другом-фотографом снимали здесь какую-то рекламу: одна студентка Британки в качестве дипломной работы придумала одежду для собак и позвала меня пофоткаться с собачками. Наверное, было бы здорово поработать моделью, но я к этому не прилагаю никаких усилий.

Я никогда никем не мечтал стать. Закончил школу, поступил в колледж, отучился там четыре года, потом нашел самый дешевый вариант, чтобы получить высшее образование (на заочке). Буквально в феврале получил диплом. Я якобы графический дизайнер. По специальности не работаю, работаю на складе автозапчастей. Там я, конечно, просто как белая ворона с этими своими длинными волосами. Остальные сотрудники – это такие мужики лет по 40, которые постоянно бухают и обсуждают футбол. На эту работу я устроился потому, что там не самая плохая зарплата и график два через два, так что я могу заниматься еще чем-то – подрабатываю фотографом.

Я не знаю, чем хотел бы заниматься. Для начала было бы здорово решить какие-то свои внутренние проблемы, разобраться с комплексами. Понять, как жить дальше. Такие проблемы есть не только у меня, у многих людей моего возраста. Мне кажется, мы просто не выросли.

Я недавно узнал, что я девятый сын у моего отца. До этого я знал только о трех своих братьях и сестрах, но мама недавно сказала, что я, оказывается, уже девятый. При этом у мамы я единственный ребенок. С отцом мы не общаемся, последний раз я видел его в детстве. Иногда я думаю, что лучше было бы даже, если бы он был пьяницей, но жили бы вместе. Тогда я был бы сильнее как мужчина. У меня перед глазами была бы мужская модель поведения. Пусть даже это была бы плохая модель, но я хотя бы видел это и пытался быть лучше.

У меня нет друзей. Так, знакомые. Я не могу долго поддерживать дружеские отношения. Даже если человек мне нравится, долго общаться не получается – пропадает интерес. Не в смысле, что он пропадает у меня. Это обоюдно. Я не знаю точно, что означает слово «интроверт», но мне кажется, что меня можно назвать интровертом.

Макс Кузин, маркетолог

(из блога kurok_moscow)

Так сложилось, что у меня в семье всегда были кошки – мы находили их на улице, выхаживали, пристраивали по домам. В итоге многие наши друзья стали обращаться к нам с просьбой дать им кошку на новоселье. Есть такая традиция – при переезде в новый дом первой запускать туда кошку, чтобы все было благополучно. Мы решили, что раз эта тема так популярна, ее надо монетизировать, и создали сервис доставки котов на новоселье «Коты Счастья». У нас не было ни бизнес-плана, ни стратегии развития. Мы просто отдали 50 000 рублей маркетинговому агентству за лендинг kotik.me. У нас на тот момент было два своих кота (короткошерстная гипоаллергенная кошечка Ясмин с разноцветными глазами и рыжий кот по кличке Кэш), и мы купили третьего флагманского кота – мейнкуна, которого назвали Топаз. Он был белым с янтарными глазами и очень любил внимание. Кот-перформер. Топаз обошелся нам еще в 50 000.

Выезд кота на новоселье стоил 5000 р, но мы решили, что одного кота за эти деньги привезти мало, нужно еще что-то, чтобы повысить удовлетворенность клиентов. Мы придумали некую анимационную программу, привязанную к теме русских традиций: мастерили вместе с клиентами куклу, которую назвали Доманей (женская версия Домового). Купили каркас для куклы, льняную ткань, кружево, кристаллы, золотые нити, всякие амулеты. Процесс был устроен так: мы приезжали по адресу вместе с котом, минут 15 все гости были заняты им (фотографировались, гладили, охали-ахали), а потом мы начинали мастерить нашу Доманю. Представьте: сидит хозяйка дома и нашивает на куклу красное кружево, чтобы у них с мужем была страстная любовь; розовое кружево – чтобы была нежная любовь; золотое кружево – чтоб был достаток в семье; голубое кружево – на доверие в семье. Я не знаю, откуда мы взяли корреляцию между цветами и признаками гармоничной жизни, но народ реально верил! (...)

Искали клиентов мы и в Artplay. Приезжали сюда с бабушкой и ходили по местным дизайн-студиям, предлагая наши услуги. На Artplay это никого не заинтересовало, но мы запартнерились с несколькими дизайн-агентствами в других районах. Это дало нам приток клиентов, а дальше мы стали рекламироваться с помощью «сарафанного радио». Про наш проект вышло несколько статей в СМИ, но клиентов от этого тоже не прибавилось. В итоге все это в конце концов сошло на нет, так как мы все работаем на постоянных работах, и ездить к клиентам нам было проблематично. Команду подбирать – тоже. И все завершилось.

Даша Федорова, выпускница Британской высшей школы дизайна

(из блога kurok_moscow)

Для своей дипломной работы я планировала сделать ростовую куклу священника, который якобы сидит и фасует ладан и продает его как наркотик. Идея была в том, что современная религия в том виде, в котором она сегодня существует, направлена исключительно на заработок и управление людьми. Администрация БВШД запретила мне это делать, сказав, что это «противоречит этике и морали». Получается, что религия – это табуированна тема.

В результате я вынуждена была все переиграть и сделала такую химическую лабораторию женщины-ученого. Эта женщина на рабочем месте не только работает, но и красится и принимает пищу. То есть работа – это вся ее жизнь. Я решила поработать с темой гендера, потому что в современном мире ученые – это, как правило, азиатские мужчины в белых халатах, которые все делают лучше, чем женщины. Женщине в мире науки нет места. Моя инсталляция и про гендер, и про интим, и про религию (я все-таки смогла интегрировать туда эту тему – тень на стене дает крест), и про искусство, и про науку, и про запреты.

Я сама немного ученый. Выращиваю в чашке Петри бактерии из воздуха и любых поверхностей и фотографирую их. Таким образом визуализирую то, что нас окружает, и то, что нельзя увидеть невооруженным глазом. У меня было около 500 чашек, и все они были разные. Это очень красиво.

Марося

(из блога kurok_moscow)

Я из Новосибирска. У меня тут семья и друзья – все как у людей. Росла я без отца, его убили, когда мне еще года не было. Короче, я быстро просекла, что нужно быть самой себе защитницей, что брат не поможет. Поэтому в пять лет я сломала нос пацану за то, что он дал мне пощечину. Потом все было в таком же духе. Общаться с людьми нормально не получалось, а вот драться – неплохо. В девятом классе у меня что-то случилось, и это дало толчок к депрессии. Дома меня бил и душил родной брат, а мать доводила до нервного срыва, сестра могла таскать за волосы. Да и в школе все было не очень хорошо – учителей я раздражала своими цветными волосами и тем, что высказываю свою точку зрения, а одноклассники либо клоуны, либо мудаки. Я ненавидела наш класс и школу настолько, что иногда не ходила туда по полгода. У меня были постоянные кошмары, навязчивые мысли. Стоишь ты в метро, а тебя по-животному вниз прыгнуть тянет. Жутко. Кукуха у меня конкретно начала ехать.

Мысль о том, что я буду отбывать пожизненный срок за убийство родного брата и еще одного мудака, стала казаться абсолютно здравой. На первого я с ножом накинулась, а у второго сердце слабое было, и мой план состоял в том, чтобы остановить его сердце шокером прямо в школе. Если честно, я отлично понимаю, что движет ребятами, которые устраивают стрельбу в школе. В итоге из школы, в которой я проучилась десять лет, меня выгнали за два дня до начала нового учебного года. Новая школа оказалась наполнена хорошими людьми, и это дало мне каплю веры в людей. (...)

В день своего совершеннолетия я пошла на собеседование, устроилась на работу в кофейню – бариста-кассиром. Со временем качество жизни стало улучшаться: я поставила брекеты, потом начала снимать квартиру со знакомым. Чем дальше я была от семьи, тем лучше были наши отношения. А там уже и желание учиться появилось. Но как Петербург давил на Раскольникова, так и мой город давил на меня. Работа начала конкретно раздражать, денег стало мало. Я устроилась на еще одну работу – в рекламное агенство, работала без выходных нон-стопом. Я не сразу заметила, как вместо пяти-семи сигарет в день стала выкуривать по 20 штук. Мои отношения с парнем за четыре года стали трещать по швам, новые не заводились, из квартиры на краю города нужно было съезжать (не по моей вине). Я даже стала бояться танцевать на улице, а для меня это край – бояться делать то, что делает меня счастливой.

В Москву я попала так: смотрела Гошины (@gosha_bergal) фотки в инсте и наткнулась на пост, в котором он сказал: Б«рат ругается, что редко его фотографирую». Ну, я тыкнула на аккаунт этого брата и увидела, что у парня живот весь в татуировках, и он лежит рядом со свиньей. Настоящей. Я подумала: офигеть, настоящая свинья! Подписалась на него. Чувак, видимо, трешовый, – подумала я. – У него по-любому есть что-то забавное в ленте. И каково же было мое удивление, когда этот чувак тут же написал мне! А у меня два часа ночи, на работу вставать через три часа. Я ему отвечаю: «Парень, ты ничего не путаешь? Я из Новосиба, а ты из Москвы». Он такой: «Да мне без Б приехать к тебе в Новосибирск». Я: «Давай тогда я к тебе в Москву приеду». Он: «Давай». И тогда я просто уволилась с работы, собрала вещи по минимуму и уехала. Большинство знакомых говорили: «Дура, он тебя изнасилует и выкинет в этой Москве». А я нутром чувствовала и верила ему. Кто не рискует - тот не пьет шампанского. Но я была готова ко всему.

Сейчас я уже все всем простила и ни на кого обиды не держу. Меня пинали и били, но я не теряю веру в людей и в доброту. Это не простодушие, это то, к чему я пришла. Быть добрее.

Вова, бродяга

(из блога kurok_moscow)

Четыре года назад я приехал в Москву из Белоруссии автостопом, там не мог заработать себе на хлеб. Я веду бродячий образ жизни, прихожу на «Курскую» в поисках железок, это мой основной доход. Мы ищем в разных местах цветной металл, собираемся вместе, вызываем машину и все сдаем, делим прибыль с ребятами. Еще я собираю одежду, то, что нравится, оставляю себе, что-то отдаю нуждающимся или продаю. Я люблю пиджаки и классическую одежду, классика всегда в моде. В Москве хорошо, здесь я могу прокормить себя, а на родину я возвращаться не хочу, да, наверное, уже и не вернусь.