Чеченская невеста в Москве стоит дороже

Большое видится на расстоянии. И из Москвы Северный Кавказ большей частью хорошо обозрим на экране широкоформатного телевизора или через аккаунт социальной сети. Сидя в уютном кресле перед «ящиком» или экраном монитора, отчетливо видишь, что там, в предгорьях, происходит — даже переваривать не нужно. Картинка показывает, закадровый голос объясняет, комментаторы смакуют подробности. Да и хоть что-то новенькое на общем фоне новостей из Украины и Донбасса.

История сватовства возрастного мужчины к юной выпускнице школы вот-вот должна окончиться свадьбой. Интерес подогревают все те же телевизионщики и интернет-комментаторы, которые муссируют подробности с интригами и разоблачениями.

О существовании 17-летней чеченской девушки Луизы-Хеды Гойлабиевой и чеченского полицейского районного масштаба 46-летнего Нажуда Гучигова никто бы и не узнал, если бы не столь пристальное внимание журналистов и блогеров. А теперь — резонанс на всю страну. И, как обычно бывает, совершенно полярные суждения по поводу «неравного брака» — от осуждения до одобрения. А посередине большая прослойка равнодушия, подкрепленного лишь вниманием к интриге. Еще и Рамзан Кадыров лично подлил масла в огонь, защищая неравную по европейским меркам любовь.

Даже в пределах самой Чечни история из ряда вон заурядная. Еще во время первой чеченской войны довелось мне ночевать в доме одного спортсмена-борца в Гудермесе. Джабраил, чемпион СССР, был человеком авторитетным, как и его сыновья, тоже именитые борцы. В большом доме было немало народа, в том числе и гостей — несколько московских журналистов.

За гостями ухаживала юная девушка, почти девочка: с европейскими чертами лица, точеной фигурой, голубыми глазами. «Сирота, — коротко пояснил Джабраил. — Родители в Казахстане еще погибли, пригрели мы ее». Один из его сыновей улыбнулся: «Невеста!». Чья именно это суженая из мужчин — осталось за кадром. Любопытство было неуместным: любое проявление излишнего внимания здесь могло обернуться трагически.

Ранним утром она, как младшая из женщин в доме, гостеприимно поила меня чаем в полутемной кухне, кормила хлебом с сыром перед дорогой. «Кто из братьев станет твоим мужем?» — рискнул все-таки спросить у нее, надеясь, что хозяева крепко спят. «Моим мужем будет сам Джабраил, когда мне исполнится шестнадцать лет, — кротко ответила невеста. — Уже скоро, через месяц».

Выяснилось, что у девушки-сироты нет иного выхода: жена Джабраила умерла несколько лет назад, и она теперь станет новой женой. Отношение в этом доме к ней очень хорошее, никто не обижает, а сыновья хозяина (молодые и симпатичные мужчины) относятся к ней как к сестре. «Бежать не хочешь?» — «Зачем? — удивилась невеста. — Я здесь чувствую себя спокойно, меня никто не обидит, я буду всем обеспечена и как минимум накормлена».

Сироте тогда, в 95-м, еще не было 16, ее суженому — 51. Спрашивать, любит ли она Джабраила, язык не повернулся. Девушка готовилась выйти замуж явно не по принуждению, хотя, может, и без особых чувств и страсти. Она готовилась стать именно чеченской женой, чеченской женщиной. Потому что так принято, потому что так велит Аллах.

В том, что свадьба тогда состоялась, у меня особых сомнений нет. Но лихолетье двух войн в Чечне перекрутило многие судьбы, и что стало с невестой Джабраила и им самим, я достоверно не знаю. С того разговора прошло более 20 лет. Значит, молодой женщине сейчас должно быть 35-36 (по оговорке некоторых московских чиновников — уже лет восемь как «сморщилась»), а ее супругу — более 70.

В российском Семейном кодексе есть статья о нижнем возрастном пределе брака в разных субъектах Российской Федерации. В Чеченской Республике это 17 лет. В Московской области — 16 лет. В Башкортостане при наличии определенных обстоятельств возраст невесты может равняться 14 годам! Так что «громкая» история чеченской невесты Гойлабиевой кажется несколько натянутой, хотя и по столичным меркам действительной забавной и интригующей.

Московские чеченцы, давно осевшие в Первопрестольной, над своими земляками подшучивают: «Дети гор! Но у нас так принято, это не противоречит законам, невеста подчиняется воле родителей. Это в Москве в загс можно вести девушку, которой исполнилось 18 лет, а в Чечне и возраст никто не спрашивает. Главное, чтобы мужем стал именно чеченец».

Плюс брака на малой родине еще и в том, что там суженая может быть не только моложе, но и обходится дешевле. Чеченцы платят выкуп за невесту-единоверку, сумму которого назначает мулла. И в российской столице она значительно выше, чем в Грозном. Некоторые предпочитают брать в жены русских девушек, не обременяя себя религиозными (и дорогостоящими) мусульманскими ритуалами.

В эту субботу свадьба великовозрастного чеченского Ромео и нежной Джульетты таки должна состояться — под пристальным вниманием полутора тысяч журналистов (именно столько захотело буквально «аккредитоваться» на чеченскую свадьбу, перепутав ее, похоже, с пресс-конференцией) и еще большего количества блогеров. На свадьбе лично обещал станцевать Рамзан Кадыров. Что же, ждем фото в Instagram.

Присоединяйтесь к нам в социальных сетях:

Facebook

Twitter

Вконтакте