Нечеловеческий взгляд

В открывшемся в этом году Музее Анатолия Зверева — выставка рисунков «Волшебная клетка. А не пойти ли нам в зоопарк?». Один из самых ярких московских нонконформистов любил рисовать зверей, избегая всякого антропоморфизма и передавая движение. МОСЛЕНТА побывала в музее и была очарована.

Один из самых интересных художников советского андерграунда Анатолий Зверев (критики сравнивали его с Ван Гогом; своим учителем он считал Леонардо да Винчи) в начале этого лета получил свой музей в самом центре Москвы, в маленьком особняке на 2-й Тверской-Ямской. Получил через тридцать лет после смерти в малогабаритке в Свиблово. Полторы тысячи работ — фонд музея, собранный в основном из коллекции нынешнего гендиректора Наталии Опалевой и части коллекции знаменитого собирателя несоветского искусства советских времен Георгий Костаки, переданной музею дочерью и наследницей, Алики Костаки. Все это множество рисунков было бы непросто разместить и в Манеже, не то что в небольшом трехэтажном особняке — и руководители музея решили превратить «АЗ» в «изосериал», в череду сменных тематических выставок. Для каждой выставки полностью переделывается пространство музея. Только что открывшаяся посвящена анималистике Зверева.

«Отец — инвалид гражданской войны, мать — рабочая» — так начинается автобиография художника, написанная за год до смерти. В ней школа-семилетка, исключение из училища имени 1905 года за безобразный внешний вид (кажется, в юности у него просто не было денег на приличные штаны) и работа маляром в парке «Сокольники». В ней Зверев умалчивает о большой славе. Славе, никак не связанной с официальными институциями — но более реальной, чем слава получателей госзаказов. В 1965 году дирижер Игорь Маркевич организовал выставку-продажу работ Зверева в Париже — и мир закричал о новом большом таланте. Костаки считал его экспрессионистом; Жан Кокто назвал Зверева «китайским Домье»; первый секретарь Союза художников СССР Екатерина Белашова сообщила граду и миру, что «Зверев — не художник, его картины — это просто бред больного человека». Зверев при этом работал взахлеб — за сутки он мог создать серию из нескольких десятков рисунков, и на альбомных листах появлялись женщины и пейзажи.

В конце пятидесятых он пристрастился к походам в московский зоопарк. Наблюдал за его обитателями — и мгновенно набрасывал их портреты. Не прорисовывал подробно, как принято в художественной школе, но ловил главное — движение. И Музей Зверева также «ловит движение», полет мысли — и потому он так непохож на персональные мемориальные музеи.

На первом этаже вам предлагают приземлиться на лавочку и посмотреть на экран — там показывают фильм о московском зоопарке, каким он был в конце пятидесятых. В кадре появляются милиционеры в белоснежной форме, сопровождающие гуляющего слона, и зачарованные лица детворы, еще не осчастливленной телевидением. Это тот зоопарк, который видел и любил Зверев; и можно представить себе, что звучащие в фонограмме примечательные факты (ну, например, что жираф не умеет зевать и кашлять, и хотя все почему-то считают, что он спит стоя, на самом деле он спокойно укладывается, чтобы вздремнуть) рассказывает ему какая-нибудь из сотрудниц зоопарка, из любопытства заглянувшая в его альбом. Вообще-то, конечно, Зверев рисует чистый Рай — место, в котором даже хищники не стремятся никого съесть — но это уже на втором этаже, где можно увидеть собственно работы.

Никакого антропоморфизма — Зверев не унижает животных, не старается придать им хоть в чем-то сходство с человеком. Ну то есть встречаются исключения — вот лев, например, сложил лапы перед собой и смотрит на зрителя, как профессор на студента-двоечника, не сумевшего даже приготовить шпаргалку. Но это редкость; животные у Зверева, набросанные несколькими линиями, утверждают возможность иного — нечеловеческого — взгляда на вещи. Мы перестаем быть венцом природы — нас просто таковым не признают. Ни художник, ни его персонажи.

И вот что важно: на рисунках нигде нет клеток. Вообще никаких преград. Никаких границ — как не было их для Зверева.

На третьем этаже, где выставлены работы современных художников, сделанные под впечатлением от зверевских рисунков (Марина Белова и Алексей Политов сотворили «Оленя» и «Кота» из металла, и экспрессионистски-острые углы превратились в опасно-режущие), вам при входе вручают 3D-очки; первое, что вы видите — маленький фильм, где созданные зверевской графикой птицы, звери, орлы и куропатки разбивают невидимое стекло и устремляются на волю (кажется, стая летит прямо на вас). Современный музей — художество и аттракцион одновременно; и кто сказал, что аттракцион не может быть художеством?

Музей рассчитывает, что на эту выставку люди будут ходить семьями, как ходят в зоопарк, и в новогодние каникулы собирается даже устраивать детские праздники. Внизу — книжный, вверху — кафе, посередине — освобожденные от решеток звери Зверева.

Анна Гордеева