«Набил батюшке Око Божие»

МОСЛЕНТА: Что там?

Лика Смертин: Да, сделал вот рисунок по снятому аж в 1978-м гонконгскому фильму «Татуировка». Очень его люблю.

Поддержать разговор на тему фильма мне сложно — я его не видел. Зато, как и ты, любил. Первая татуировка — это же как первая любовь: если не сделал ее по пьяни, то гордишься ей всю жизнь. Если это слишком интимный вопрос, скажи: какой рисунок первым появился на твоем теле?

Мне набили его на груди. Но если ты думаешь, что я сейчас расскажу тебе историю о тату, отражающем мою жизненную философию или иллюстрирующем смысл моей, то этого не будет. Все было далеко не столь глубокомысленно: мне было 18 лет, мне понравился рисунок, и я его сделал. Что там? Да, неважно. Важнее, что уже в этом возрасте я был сильно увлечен темой татуировок, и это увлечение живо во мне до сих пор.

С чего тебя это так увлекло?

Тогда, лет 12 назад, в Москве тату вообще было очень модной темой. Везде пооткрывались салоны, появилось хорошее оборудование.

Везунчик, 20 лет назад мне били тату на дому. Мастер застелил старый диван пленкой, закурил травку и, пока его жена тушила баранину с розмарином, трудился над моей ногой.

Для тех времен это совершенно нормально. Удивительно, что и сейчас некоторые мастера работают точно так же. Клиенту это выходит значительно дешевле, но взамен он получает ужасные условия и полную антисанитарию! Зачем люди на такое соглашаются, я не понимаю, ведь выбор салонов сейчас огромен, конкуренция невероятная, цены демпингуются, а мастеров невозможно пересчитать.

Давай сойдемся на том, что среди людей просто много дураков. И поговорим про умных и про умное. Тату часто наделяют сакральным смыслом. Тебе не кажется, что по этой причине оно куда ближе к иконе, чем к обычной графике?

Еще как кажется. Я окончил Московское художественно-промышленное училище имени Калинина, получил там неплохое иконописное образование. Расписывал храмы. Несколько моих работ хранилось в музеях. И сейчас своими татуировками я стараюсь приобщить людей к этой культуре. Как? Все началось с того, что однажды я осознал, что абсолютно у каждого региона и страны есть своя изобразительная культура, свои стили — в том числе, и в тату. А у России есть только уголовные наколки.

«Золотые купола на груди наколоты»?

Да-да, именно так. И нет никаких предпосылок, чтобы ситуация изменилась. Но ведь в нашей культуре такие традиции! Вот я и решил попытаться привнести их в тату… И еще вот что скажу, хотя многие, возможно, сочтут это кощунством. Еще в XVII веке московский иконописец и график Симон Ушаков ввел такое понятие, как «парсуны». Так стали называть изображения реальных исторических лиц, ни техникой исполнения, ни образной системой фактически не отличавшиеся от произведений иконописи. Так что можно сказать, что я делаю на телах людей парсуны. Недавно, например, я колол в этом стиле Александра Невского, сейчас работаю над Кутузовым, сделал эскиз «Руслана и Людмилы», планирую сделать татуировку на сюжет обороны крепости Осовец в Первую мировую. Немцы тогда распылили на защитников крепости хлор, который проник в землю на 20 метров и убил все живое. Но около 60 бойцов, обмотавшись тряпками и выкашливая легкие, выбрались из крепости и пошли в штыковую атаку на немцев. Те такого просто не ожидали! Они думали, что все защитники крепости давно мертвы, а когда на них из зеленого дыма вышла кучка шатающихся зомби, они даже не смогли принять бой и бросились бежать.

Давай представим: приходит к тебе человек и просит… ну… даже язык не поворачивается… просит высокохудожественно набить какого-нибудь святого на пятой точке. Набьешь?

Всякое такое я не делаю! Есть пределы, основанные на моем понимании того, что является кощунством, а что нет.

Могут ли в принципе стать сюжетом для твоих татуировок библейские сюжеты?

Могут. Я их делаю. И очень хотел бы делать чаще, потому что библейских историй невероятное количество. И все их можно очень интересно изобразить. Недавно вот я рисовал Каина и Авеля. Но такие вещи нелегко даются.

Прости, ты воцерковленный человек?

Да.

И ты хочешь сказать, что церковь, или, если быть более точным, РПЦ, приветствует татуировки?

Я беседовал об этом с батюшкой, спрашивал. Он сказал, что тату набивать можно, если понимать, что за каждый свой рисунок ты потом ответишь. Сделаешь что-то плохое — и ответственность будет жесткой. Поэтому нужно соблюдать определенные правила. Например, в книге Левит написано: «Ради умершего не делайте нарезов на теле вашем и не накалывайте на себе письмен. Я Господь» (Лев. 19: 28). Так что можно, можно… У моего отца есть татуировки — классические советские — синие, поплывшие. А он настоящий религиозный фанатик. Скажу больше: не так давно я забивал спину одному батюшке — человеку, между прочим, в возрасте. Я делал ему Всевидящее Око Божие. Именно с такими людьми мне и интереснее всего сотрудничать: они точно знают, что хотят и почему.

Нынешнее лето показало: татуировки есть едва ли не у каждого пятого москвича. Это стало повальной модой?

Это стало повальной модой уже лет десять назад, когда в столице появилось несколько крупных студий.

Тебя это радует?

Сложно сказать. Вроде бы это хорошо. Но и плохо, потому что я вижу, как люди украшают себя полной безвкусицей. Как так? Ведь уже давно у каждого есть возможность найти своего мастера.

В чем главная проблема «новых татуированных»?

В отсутствии вкуса. Многие тату смотрятся какими-то нашлепочками. Многие просто плохо сделаны. Очень, очень мало оригинальных рисунков. Человек видит какой-то рисунок и говорит мастеру: «Хочу точно такой же!» Мастер предлагает хоть немного его изменить, переработать, сделать индивидуальным, но нет. Точно такой же, и все! Вот все и ходят с бесконечными копиями. И еще одно, уже касающееся нашего, чисто российского: массовая культура полностью извратила в сознании людей представление о том, что такое настоящее традиционное, народное. Им пытаются выдать за настоящее женщин в кокошниках и Надежду Бабкину. И это вызывает естественное отвращение у молодежи, которая боится и не хочет по своему незнанию делать, например, тату с использованием традиционной русской стилистики. Поэтому я всегда стараюсь, даже если клиент пришел с простенькой идеей, настроить с ним диалог, объяснить, показать, рассказать что-то из истории.

Кто он, твой клиент?

Как правило, это люди, получившие или получающие художественное образование, 20-35 лет, разбирающиеся в стилях. Их доход? Не имеет значения — моя работа стоит 6-10 тысяч, что по меркам Москвы очень скромно. Но этой мой сознательный выбор, потому что я сейчас работаю не за деньги, а с целью развить и популяризировать мой стиль.

Его основные характеристики, это…

Я не считаю, что уже полностью его сформировал. Работаю над этим, но уже сейчас мне пишут, мол, «твоя рука чувствуется». Я использую графику классической иконописи при изображении ликов, рук и одежды. Хотя, конечно, немножко их переиначиваю, потому что икона — это статичное изображение, тогда как татуировка должна смотреться динамично. Я принципиально ухожу от всей пошлости а-ля рюсс с этими вензелями, хохломой. Подбираю свою цветовую гамму, стараясь не делать ее излишне пестрой. Более того, я планирую со временем вообще убрать из своей палитры яркие краски и перейти к темному сдержанному иконному цвету. Да и сами изображения я хочу делать более мрачными, ведь первое впечатление от любой иконы, как ни крути, давящее, пронизывающее. Но сделать «иконный» цвет на коже очень сложно. Дело в том, что в иконописи используется техника послойного нанесения минеральной краски, одна из особенностей которой в том, что сквозь один ее последний слой — пока он еще не закоптился — всегда видны все предыдущие. В татуировке такое невозможно: во-первых, это сильное травмирование кожи, а во-вторых, пройдешь по одному оттенку другим — получится грязь.

Как называется твой стиль?

Вот с этим пока проблема. Я никак не могу подобрать для него правильное название. Славянский стиль? Но это что-то более языческое. Иконописный? Это тоже не совсем так. Православным? Но к религии мои тату относятся все же косвенно, ведь на моих работах могут быть одновременно и ангелы, и богатыри.