«Триста тысяч фотографий»

Нечего добавить

— Почему The Best of Russia закрывается?

Наверное, можно было бы продолжать конкурс до бесконечности, свои работы люди могут присылать еще много лет. The Best of Russia сильно раскачался, я от многих фотографов слышу, что в последние годы конкурс стал для них намного интереснеее. Но все же заканчивать стоит тогда, когда есть успех, а не выжимать проект до последней капли.

Когда в 2008-м мы впервые провели The Best of Russia и поняли, что проект успешен, то решили, что запустим его на пять лет. Но в 2013-м стало понятно: этого времени недостаточно, чтобы отразить жизнь страны в фотографии, зафиксировать какие-либо изменения или их отсутствие. Тогда мы подумали: десять лет – оптимальный срок для того, чтобы максимально интересно раскрыть идеи проекта, показать развитие современной российской фотографии. Десять лет прошли, и настал момент, когда продление уже ничего не добавит.

— Какие цели изначально ставились перед проектом и удалось ли их осуществить?

Первый год был экспериментальным и я, например, вообще не ожидала, что конкурс заинтересует такое количество людей. Идейные вдохновители проекта ставили цель охватить всю страну и показать, какая сегодня фотография в России. Безусловно, мы хотели, чтобы участвовали и профессионалы, но в первую очередь интересно было посмотреть, есть ли в стране любители, которые хорошо снимают, а мы о них не знаем. Хотелось понять, о чем они думают, как воспринимают жизнь? Как отображают ее в таком удобном и самом легком для большинства людей виде творчества, как фотография?

Тогда, на старте, в 2008-м, было немало уже состоявшихся фотоконкурсов: «Серебряная камера» с московской фотографией, «Первозданная Россия», посвященная природе, и многие другие, некоторые из них даже дожили и до наших дней. Но не существовало по-настоящему массового проекта, который не был бы посвящен работе профессионалов или специальной теме: природе, репортажной фотографии. И мы решили: посмотрим, что люди присылают, и тогда поймем, насколько вообще эта идея состоятельна. Помню, я надеялась получить где-то тысячу снимков. Когда за три месяца мы получили первые 16 тысяч фотографий, это было просто удивительно.

Сейчас я смотрю на работы победителей первого конкурса и понимаю, что в чем-то первая выставка The Best of Russia была наивной. Возможно, это – не самые яркие фотографии, если сравнивать их с последующими снимками. И, тем не менее, тот первый год дал надежду на то, что проект может получиться и стать по-настоящему масштабным, всероссийским. И при этом настоящим, честным, искренним и любопытным.

След советской эпохи

— Изначально вы ориентировали конкурс на непрофессионалов, потому что хотели увидеть сырую правду жизни? Будни глубинки, как они есть?

Нет, такого посыла не было. Разумеется, интересно посмотреть на тот маленький мир, который отражается в работах людей, не связанных с журналистикой, не живущих в мегаполисах. Но основной мотив был иным. Просто на тот момент все знали уже профессиональных московских фотографов и их работы: да, они крутые, интересные, но это все предсказуемо. Хотелось посмотреть, что сделают другие люди.

Помню, как на первый конкурс нам еще в конвертах присылали маленькие отпечатки 9Х13 или 10Х15 с сопроводительным письмом, написанным от руки. Открываешь, а на фото – какой-нибудь двор или кружевная скатерть с розочками. Когда на все это смотришь, то понимаешь, как же людям хочется выразить себя, поделиться своей жизнью.

За эти годы мы получили около 300 тысяч фотографий. Понятно, что для страны со 150- миллионным населением охват не такой уж большой. И все же это не тысяча снимков из столицы – есть о чем говорить и из чего делать выводы.

Я всегда говорила, что The Best of Russia – это не только про фотографию, но и про психологию, про то, какие из своих работ люди выбирают, чтобы прислать. Кто-то хочет показать жизнь лучше, чем она есть, а кто-то, наоборот, стремится обратить внимание на все самое тяжелое, на злободневные истории.

Ни одно кино не сможет воспроизвести такое количество непридуманных деревенских домов пожилых людей с их удивительным бытом. Через 20-30 лет от этого всего уже, наверное, ничего не останется, но можно будет открыть альбом The Best of Russia и посмотреть, как жила страна с 2008 по 2018 год.

Это нам кажется, что след советской эпохи уже растворился, что все поменялось, изо всех домов уже вынесли ковры, мебельные «стенки», и везде теперь «Икея». Но это – иллюзия, потому что, когда я смотрю фотографии простых людей, участников проекта, то понимаю, что в их жизни вообще, похоже, ничего не переменилось с 1980 года. Современный телевизор – часто единственное новшество в том, застывшем интерьере с фотографиями Аллы Пугачевой за стеклом серванта.

Новые имена

— Конкурсу удалось стать стартовой площадкой для нового поколения мастеров фотографии? Какие новые имена вам удалось открыть?

Зрители, когда приходят на The Best of Russia, не смотрят на имена, они смотрят на фотографии, делают селфи на фоне понравившихся снимков и выкладывают их в соцсетях. Мало кто ищет сайт фотографа или его страницу в Instagram, чтобы потом следить за его творчеством. Сегодня, по-моему, для большинства людей уже нет таких кумиров, за которыми следят, чьи фотографии знают: везде такая ситуация, и в музыке, и в фотографии. Если в 1960-х интеллигентная публика знала имена фотографов своего времени, и они были известны, как художники, то сейчас ситуация изменилась. Даже про Анри Картье-Брессона и Хельмута Ньютона слышали не все.

А вот профессиональная аудитория через наш конкурс узнала некоторое количество новых имен. Многие фотографы рассказывают, что благодаря победе в конкурсе получили работу, преференции в СМИ.

Тут надо сказать, что профессиональное сообщество к проекту относилось скептически, особенно с самого начала. Я имею в виду маститых состоявшихся фотографов, которые считали The Best of Russia проектом, рассчитанным исключительно на любителей. Но и они стали присылать свои работы. Конечно, чтобы этого добиться, мы провели очень большую работу, рассказывая, как у нас все организовано. Так что теперь, особенно в последние годы, в конкурсе принимали участие фоторепортеры всех главных информационных агентств.

Думаю, эта перемена произошла потому, что мы представляли работы на уровне настолько высоком, какой только могли себе позволить: делали красивую архитектуру экспозиции, невероятно качественную печать фотографий. Выпускали работы победителей в альбоме, который делал один из лучших дизайнеров в нашей стране, и это полноценное издание, которое никому не стыдно показать. Для молодых фотографов, которые только начинали снимать, это был огромный стимул: ведь на конкурс работы сдавали мастера, которым они хотели соответствовать.

Вот, например, Миша Гребенщиков: прекрасный фотограф, только закончил журфак МГУ. Побеждал у нас в 2013 году с фотографией 2012 года «Зазеркалье» с марша на Болотной. Ему тогда было 16-17 лет, а он сделал снимок, достойный обложки журнала Stern. И много было таких ребят, которые на The Best of Russia появились впервые.

Отдельная история про фэшн-фотографию, которая в России практически отсутствует. В нашей стране у этого жанра крайне сложная судьба, потому что все хорошие журналы обычно перепечатывают готовые западные съемки и редко у кого их заказывают. А мы стали показывать такие работы наших молодых фэшн-фотографов, которые немного подвинули старое поколение, и на смену легендарным Михаилу Королеву и Владу Локтеву пришел, например, Данила Головкин, который уже к тому моменту снимал для Vogue, Harper’s Bazar, In Style, но широкая аудитория совсем о нем не знала.

Повальное увлечение фотографией

Мне сложно сказать, почему снимки на The Best of Russia стали выразительнее в последние годы. Возможно, потому, что к нам присоединилось большое количество профессиональных фотографов, которых раньше не было «в наших рядах». Или, может быть, люди действительно стали лучше снимать.

— Может, уровень работ вырос потому, что The Best of Russia развивался в те годы, когда качественная фототехника стала доступна практически каждому?

Не думаю, что дело тут в доступности техники. Да, человек с зарплатой среднего уровня теперь может себе позволить купить полупрофессиональную камеру, но в неумелых руках это все равно бессмысленная игрушка. Обладание профессиональной или полупрофессиональной камерой не выводит работы на новый уровень, я это наблюдала на огромном количестве снимков. Из всего присланного нам за эти годы, победителями стали только три тысячи работ, оставшиеся 297 тысяч фотографий были не настолько хороши. И это при том, что все они были сняты на более-менее профессиональную технику. Ведь сейчас уже и снимки, сделанные на iPhone, можно напечатать в нормальном размере.

С одной стороны повальное увлечение фотографией обесценивает уникальность хорошего кадра. Потому что теперь ты можешь снять десятки и даже сотни дублей, просто дожидаясь попадания. Ничего уже не надо печатать: посмотрел с монитора превью, неудачное стер, место освободил и снимаешь дальше, пока не добьешься нужного эффекта. Но ведь по-настоящему хороший снимок – это не только классное «стекло», оптика, через которую ты снимаешь. Это в первую очередь глаз-алмаз, хорошая голова и быстрые руки, что по-прежнему – редкость. Оригинальных, глубоких работ все так же мало, зато есть много банального копирования: люди делают постановочные снимки, стараясь воспроизвести кадры известных фотографов.

Коллективное сознательное

Вообще, удивительно, что многие люди фотографируют одно и то же. Не только все десять лет конкурса, но и в рамках одного года мы получаем работы совершенно идентичные. Например, вышел фильм «Остров» Лунгина, и три человека из разных городов прислали снимки, сделанные в Архангельской области, на Белом море, на той самой косе, где проходили съемки. За эти годы мы получили огромное количество фотографий лестницы Камероновой галереи Екатерининского дворца. Такая же история была с Москва-Сити, а теперь – с парком Зарядье, который нам присылали в сотнях видов: строящийся, построенный, с людьми и без, на закате и на рассвете. В этом году у нас не было номинации «Природа», а так мы обычно делали ставки, какое будет следующее «животное года»? Потому что раз за разом нам в каких-то невероятных количествах присылали то белок, то лис, то сов, то коров, то медведей… Не знаю, с чем это было связано. Каждый год такая фишка была, и никогда невозможно было предугадать, что мы увидим в следующий раз.

— У вас было ощущение, что на эти десять лет вы через конкурс получили доступ к коллективному бессознательному страны?

Скорее наоборот, к коллективному сознательному. Люди всегда стараются почувствовать, что будет востребовано жюри в этом году. С какого-то времени, например, у нас среди фотографий-участников появились снимки митингов. Объяснение очевидно: митингов стало много, людей это стало беспокоить. Кто-то следил за происходящим из дома, а кто-то брал камеру и шел на площади, понимая, что можно будет «поймать» там хорошие снимки.

Вообще, The Best of Russia – это уникальный фотоархив, в котором представлены сюжеты и иллюстрации на все случаи жизни. Причем это не фотобанк, не сток, а действительно осмысленная, человеческая интерпретация того, что на протяжении десятилетия волновало людей в России.

— За все эти годы вам удалось собрать по частям фотопортрет страны? Ведь такой была сверхзадача?

По моему ощущению – да. Когда я смотрю на фотографии проекта, то могу восстановить в памяти десятилетие. Не только по событийным моментам, как празднование 70-летия Победы, но и по общему ощущению о том, что и почему снимают, на какие темы в состоянии размышлять и рефлексировать, а с какими не справляются. После пятой выставки мы стали объявлять ежегодную тему: на какие-то из них получили достойные, интересные работы, а с другими было ясно, что в большинстве своем участники даже не попытались пойти немного дальше своего обычного восприятия. «Война и мир внутри нас», например, оказалась очень неудачной темой: из присланных по ней работ у нас победили только 9 фотографий. Потому что все остальные были про День Победы или про родственников, которые вспоминают погибших на войне.

— И какой образ страны сложился из присланных фотографий? Вот у вас лично в процессе работы над проектом родился ответ на вечный вопрос, что же это такое - Россия?

Во-первых – очень красивая, просто удивительная природа. При этом ни я сама, ни огромное количество посетителей, которые приходили на выставку, никогда в жизни этих мест не видели. Это и понятно: при том, что вокруг – места изумительной красоты и разнообразия, внутренний туризм у нас практически не развит.

Во-вторых, не перестаешь удивляться, в каком состоянии у нас все находится. Смотришь, например, на снимки по теме «архитектура», видишь сотни полуразрушенных церквей, и поражаешься такому безалаберному отношению русского человека к своему культурному достоянию, нежеланию сделать мир вокруг себя чище и красивее.

И при этом по снимкам чувствуется, что очень консервативная у нас страна и очень религиозная. Приходит огромное количество фотографий, сделанных в церквях и мечетях, причем не только эффектных, репортажных, но и менее профессиональных, зато по-настоящему вдохновленных.

Потом, конечно же, сострадание отличает русского человека. Раньше таких снимков не присылали, но в последние года четыре социальных фотографий и историй стало много. На снимках: люди с ограниченными возможностями, матери-одиночки, люди, которым негде жить…

Главное, за всеми этими фотографиями я вижу огромное количество очень талантливых людей, для которых The Best of Russia – один из немногих способов показать себя. Людей, которые, даже родившись вдалеке от крупных городов, эпицентров культуры, оказались в состоянии создать, сконструировать при помощи фотографии свой собственный глубокий и интересный мир.

— Как вы можете прокомментировать те обвинения в предвзятости и ангажированности, которые, случалось, звучали в адрес The Best of Russia?

Основные упреки, которые мы слышали от зрителей, разделились на две большие группы. Одни говорили, что мы показываем все самое конъюнктурное, льстим власти. Другие считали, что мы очерняем жизнь в стране. Даже писали письма с жалобами на то, что мы создаем негативный образ страны вместо того, чтобы показать то хорошее, что у нас есть.

Но у проекта The Best of Russia никогда не было задачи что-то смоделировать, показать «немытую Россию» или, представить страну лишь под хорошим углом. С самого начала речь была вообще не об этом. Мы просто показывали лучшие из присланных снимков. Все те фотографии представителей государственной власти, которые у нас выставлялись, были хороши с точки зрения репортажной съемки, и никогда не были нацелены на то, чтобы кому бы то ни было петь дифирамбы или, наоборот, кого-то унижать.

Не стремились мы и к демонстрации несчастной, нищей России. Никто не ставил перед собой цель пройтись по деревням и показать, как люди там живут. Да, на некоторых фотографиях The Best of Russia запечатлена жизнь как будто вне цивилизации. Но такова реальность.