Экспедиция из Москвы в Москву

В Москве начался самый активный этап программы благоустройства по программе «Моя улица», работы закипели по всему городу – на набережных, площадях, Садовом и Бульварном кольце. В них принимают участие многочисленные проектировщики, дизайнеры, множество единиц техники и тысячи рабочих. Но за кадром осталась еще и крупное антропологическое исследование. Заместитель руководителя Центра городской антропологии КБ «Стрелка» Дарья Радченко рассказала МОСЛЕНТЕ, зачем они изучили 40 тысяч фотографий из соцсетей москвичей и как понять, что нужно горожанам, если они этого пока и сами не знают.

Главный эксперт — обычный горожанин

—Чем в Москве занимаются городские антропологи, и как это связано с программой «Моя улица»?

Это направление знания нацелено на то, чтобы изучать, как люди живут в городе, как происходит их повседневная жизнь, какие нормы, какие ценности актуализируются в этом процессе и так далее.

В рамках КБ «Стрелка» наше подразделение занимается прикладными исследованиями. В широком смысле наша задача — сделать так, чтобы горожане были максимально счастливы от того, что происходит с их городом. Ну и чтобы те, кто занимается благоустройством, получили обратную связь: чего на самом деле хотят горожане, какие проблемы они видят.

Я несколько месяцев назад была на круглом столе, где выступали замечательные специалисты, настоящие профессионалы, и они совершенно искренне не понимали, зачем спрашивать горожан? Что они могут рассказать?

Но с нашей точки зрения человек, который живет на конкретной улице — это самый главный эксперт. Лучше него никто не знает, где тут удобно или неудобно переходить дорогу, светло ли тут ночью, бегают ли тут бродячие собаки, как лучше обойти район, перепрыгнуть все шлагбаумы и так далее. Из таких мелочей, которые не видно из окон красивых офисов, складывается наша повседневная жизнь.

—И действительно, что простые жители могут рассказать градостроителям, профессионалам?

Есть навязшая в зубах история про то, как прокладывать дорожки в парках. Их можно проложить, чтобы они красиво смотрелись при взгляде сверху, на генплане. Но ходить по ним будет неудобно, люди будут срезать углы, протаптывать тропинки через газоны и клумбы. Можно поступить по-другому: сначала запустить людей и посмотреть, где же они будут ходить, и именно там проложить эти дорожки.

По сути, мы делаем то же самое. Мы смотрим, где люди реально ходят, что им нужно, чего им не хватает, и уже после этого, на основе и антропологических, и многих других, в том числе социологических и экономических исследований, мы даем некоторые рекомендации по благоустройству городской среды, наполнению ее не только скамейками, но и некими культурными формами, событиями и так далее.

Короткие экспедиции и глубинные интервью

—Получается, что значительный объем вашей работы проходит, что называется, «в поле»?

Да, антропология – это погружение в ту среду, которая изучается. Вообще, чтобы получить объективные данные, нужно провести на изучаемой территории антропологический год. Он составляет 13 месяцев: один месяц, чтобы вжиться в среду, и 12 месяцев, чтобы в течение всех сезонов наблюдать за жизнью людей.

К сожалению, проводить такие долгосрочные исследования не всегда возможно, потому что реалии требуют от нас довольно быстрых реакций. Поэтому мы проводим небольшие экспедиции, они длятся несколько недель или даже несколько дней, когда мы очень быстро погружаемся в городскую среду, встречаемся с людьми, с которыми проводим так называемые глубинные интервью. Каким они видят свой город? Что они любят, что не любят? Чем гордятся? Что бы им хотелось увидеть нового?

И у людей очень много претензий. Но, к сожалению, есть одна проблема, с которой мы постоянно сталкиваемся.

Окей, есть улица, на которой нет асфальта. Давайте положим асфальт. А что, если здесь нужно положить не асфальт? Если тут нужно грунтовое покрытие? Но в этом городе никогда не было дорог с грунтовым покрытием. И представить ее себе обычным горожанам очень сложно, у них нет этого образа. Чтобы выцепить те вещи, о которых люди никогда не задумывались, есть определенные техники: спросить, чем они занимаются, чем хотели бы заниматься. Заходить издалека, от норм и ценностей.

—Насколько в этом плане москвичи прогрессивны? Или они живут только своим прошлым и настоящим?

Москвич очень разный. «Старый» отличается от того, кто недавно переехал. Вторым гораздо важнее комфорт, чем символические ценности. Но постепенно, по мере интеграции в город, новые приезжие становятся едва ли не большими патриотами московской старины, чем коренные жители.

Есть такой вполне оправданный стереотип, что самые большие патриоты своего района вырастают из людей, которые приехали сюда сравнительно недавно. Они начинают интересоваться средой, потому что она для них новая. Они видят то, что коренные жители порой уже не замечают, принимают как должное.

Это, например, проявилось в ходе конфликта вокруг Патриарших прудов в прошлом году.

Лайки и репосты как материал для антропологов

— Всегда ли «полевые» исследования и интервью позволяют получить необходимую информацию?

Конечно, происходит это не всегда. Человек – существо социальное. Поэтому в процессе общения мы немножко подстраиваемся друг под друга, вольно или невольно пытаемся угадать, что мы хотим друг от друга услышать. И в контексте исследования это совершенно неправильно, потому что человек воспроизводит нет то, что на самом деле думает, а то, что, как он думает, мне интересно услышать. Как говорит Доктор Хаус, «Все врут».

Но есть ситуации, когда этого не происходит — когда перед информантом нет фигуры исследователя, которая давит своим авторитетом, взаимными ожиданиями и так далее. Именно здесь вступает в игру цифровая антропология, или диджитал антропология. Она, в том числе, изучает «цифровые следы», которые мы оставляем в сетях: то, что мы пишем, постим, лайкаем. Здесь люди довольно свободны.

—То есть вы изучаете город по тому, как горожане транслируют его в свои профили в соцсетях?

Тексты и фотографии из соцсетей создают некоторый образ города, который позволяет посмотреть на него глазами его жителей. За два сезона мы изучили 40 тысяч фотографий, сделанных в Москве, на тех территориях, которые входят в программу «Моя улица». Это хоть и ограниченный, но довольно большой массив.

И фотография — это сам по себе очень массовый материал. Количество фото, которые производятся ежедневно, исчисляются десятками и сотнями тысяч. При этом фотография проходит то, что мы называем двойным социальным фильтром.

Во-первых, это то, как мы снимаем. Когда мы берем камеру или смартфон и кадрируем пространство, вырезая то, что нам кажется важным, интересным, красивым или странным, это отображает наши социально-обусловленные представления.

И второй фильтр — это когда из сотен сделанных снимков мы выбираем для соцсетей те, которые, как нам кажется, наилучшим образом отражают наш опыт, с одной стороны, и будут наиболее привлекательными для нашей целевой аудитории, то есть те, которые наши друзья будут лайкать. А значит, усиливать наш социальный капитал.

Работая с этим материалом, мы не можем говорить, что охватываем 100 процентов населения, но, по крайней мере, у молодежи глубина проникновения в интернет составляет до 96 процентов.

—Что именно вы делаете с фотографиями? Как происходит процесс их изучения?

Мы фотографии выгружаем, вычищаем массив вручную, отфильтровывая те, что размещены магазинами, ботами и так далее, оставляем только те, что сделаны под открытым небом, убираем дубли и начинаем работать с остатком.

Мы преследуем две задачи: первое — найти, что в городе является самым важным, интересным, популярным с точки зрения его жителей, какие объекты вызывают наибольший интерес, какие улицы, площади, парки притягивают к себе людей. И второе — ранжировать территории по определенным параметрам.

—И что мы тогда можем увидеть?

Например, на карте ВДНХ видно, что чуть ли не 70 процентов фотографий делается на небольшом пятачке возле центрального входа, дальше их становится меньше, меньше и еще меньше. Это все — недоосвоенная территория.

Мой любимый пример – это две параллельные набережные в Москве, Краснопресненская и Тараса Шевченко, около Сити. Они ровно напротив друг друга, но первая набережная — здорового образа жизни. Там катаются на велосипедах, роликах. Вторая — как в мемах, «набережная курильщика». Туда приезжают на машинах, устраивают пикники с кальянами. Совершенно два разных типа поведения людей. И естественно, проводя благоустройство, мы должны учитывать интересы и одних и других.

Или, например, еще одна важная история для нас. Мы посмотрели, на каких территориях, входящих в программу «Моя улица», больше всего родителей с детьми. Понятно, что на этих территориях надо принимать повышенные меры безопасности, стимулировать размещение подходящих сервисов. Так постепенно и происходит адаптация пространств под интересы жителей.

Так произошло на территории возле Детского мира на Лубянке, где по результатам исследования была сделана проницаемая среда: автомобилисты и пешеходы двигаются на одном уровне, там тротуары отделены от проезжей части весьма условно. Тем не менее, там можно идти или ехать в любом направлении, нет хаоса, обеспечена максимальная безопасность и удобство для людей с колясками, для велосипедистов.

Старые жители Тверской с очень теплой ностальгией вспоминали о том, какой улица была когда-то зеленой, как там росли липы.

Понятно, между нами и реализацией довольно много ступеней, и мы не можем повлиять на них на все, но главная наша цель в том, чтобы эти рекомендации по максимуму были реализованы «в поле».