Английский след на Варварке

Это история о человеке, который сыграл выдающуюся роль в установлении отношений между Россией и Англией. Можно сказать, отдал за это жизнь. Его именем названа улица в Северодвинске, ему там даже установлен памятник, но в Москве о нем почти не известно. Имя его Ричард Ченслор.

Британский ответ Колумбу

В середине XVI века английская торговля пребывала в тяжком состоянии. Купцы беднели, товары залеживались на складах. Причина была проста: они не выдерживали конкуренции с испанцами и португальцами, незадолго до того проложившими морскую дорогу в Индию и Новый Свет. Эти открытия перевернули мировую торговлю и оставили Британию на ее задворках.

В то время монархи пиренейских стран уделяли большое внимание исследованиям новых земель, вкладывали средства, отправляли экспедиции. Британцы несколько отстали, хотя аналогичные попытки ими предпринимались. Прежде всего, связаны они были деятельностью Джона Кабота (Джованни Кабото), выходца из Венеции, поступивших на британскую службу. Исследователь совершил несколько путешествий на запад, даже доплыл до Ньюфаундленда. Считается, что он стал первым европейцем после викингов, достигавшим Северной Америки, но коммерческой выгоды не извлек, поскольку открытые им земли оказались бедны и безлюдны. Хотя следы пребывания людей путешественники видели.

В третьем путешествии он погиб, передав эстафету своему сыну Себастьяну. Последний тоже совершил ряд громких плаваний к берегам Америки, составил лоции и карты новых земель, посему считался самым уважаемым первооткрывателем и географом Британии.

Естественно, что, когда британские купцы организовали «Общество купцов-предпринимателей для открытия стран, земель, островов, государств и владений, неведомых и даже доселе морским путем не посещаемых», то они обратились именно к Каботу. Идея их состояла в том, чтобы попытаться найти восточный путь в «Катай или Тартарию», о которых все имели весьма смутное представление.

Кабот был уже в годах и лично возглавить поход отказался, но посильную помощь в снаряжении и организации оказать был готов. Кроме того, по протекции Кабота экспедиция получила официальное покровительство королевского двора и юного короля Эдуарда VI.

Компания купила три корабля, отремонтировала их и подготовила к сложному плаванию в северных морях. Дно кораблей было покрыто свинцовыми пластинами, на палубах были размещены небольшие вспомогательные парусно-гребные суда (пинассы). Начальником экспедиции (адмиралом) и командиром лучшего корабля «Добрая надежда» (водоизмещением 120 тонн) был назначен Хью Уиллоуби — «храбрый дворянин знатного происхождения».

Он был мужчина представительной наружности и искушенный в военных делах, но не имевший морского опыта. Главным кормчим флотилии, вице-адмиралом и капитаном крупнейшего (160-тонного), хотя и более тихоходного корабля «Эдуард – благое предприятие» был избран Ричард Ченслор — «человек, пользовавшийся большим уважением за свой ум». Опытному моряку было около тридцати, и он был хорошо знаком Каботу. Командиром третьего корабля «Доброе доверие» (водоизмещением 90 тонн) был назначен штурман Корнелий Дюрферт.

Команда флотилии состояла из 105 моряков, кроме того, на борту кораблей было 11 купцов. Участники экспедиции дали торжественное обещание строго соблюдать торговую монополию купцов-предпринимателей и «никому ни в каком случае не разглашать тайн компании ко вреду, ущербу и убытку последней».

11 мая 1553 года у пристани на Темзе собралось множество народа. Вот как описывает проводы сам Ченслор в своей книге:

«Казалось, что весь Лондон пришел проводить нас. Вместе с нами отправлялись в плавание и несколько лондонских негоциантов. Старейшие члены общества для открытия новых стран приехали, чтобы пожелать нам счастливого пути. В назначенный час музыканты, которые заранее были приглашены на торжества, призывно затрубили в медные трубы и ударили в литавры. Прозвучала команда поднять якоря…

…Корабли плыли вниз по Темзе, к морю, когда поравнялись с королевским дворцом, я приказал выстрелить из всех пушек, отдавая прощальный салют. Ожидалось, что сам король выйдет на балкон. Но Эдуард VI был тяжело болен и не смог встать с постели. Зато самые знатные лорды, члены тайного совета короля, были видны у окон дворца. Кавалеры снимали свои высокие шляпы с широкими полями, а дамы махали маленькими шелковыми платочками с вышивкой разных цветов…

…Хочу сказать, что наши три корабля уходили в опасное плавание неизведанным путем к далекой Китайской земле, как на торжество».

Посол-самозванец

Не дойдя до Скандинавии, суда попали в жесточайший шторм и потеряли друг друга из виду. Такой случай был предусмотрен и встретиться они должны были в норвежском порту Вардехус (сейчас Вардё) – самой восточной точкой на тогдашних картах. Корабль Ричарда Ченслора (или Ченслера – в русской традиции употребляется оба варианта) прибыл туда, но прождав своих попутчиков более двух недель, решил идти на восток один.

Как выяснилось впоследствии, два других корабля флотилии были отнесены к Новой земле и зазимовали там. Людям не удалось одолеть природу и все погибли. Корабли, груз и тела 63 погибших были через год обнаружены промысловиками-поморами и возвращены на родину. Но это уже другая история.

Стараясь не терять из вида скалистые берега, опытный кормчий Ричард Ченслор обратил внимание, что береговая черта начала уклоняться на юго-восток. Таким образом, обогнув неизвестный еще английским морякам Кольский полуостров, «Эдуард – благое предприятие» (в оригинале «Edward Bonaventure») вышел в Белое море, где раньше англичане никогда не бывали. А уже через несколько дней корабль Ченслера встал на якорь в живописном устье реки.

Когда к борту корабля «Эдуард – благое предприятие» подошла шлюпка с неизвестными бородачами, Ричард Ченслор вспомнил напутственные слова опытного Кабота: «Когда придете в неизвестную страну, постарайтесь заманить или захватить одного или нескольких ее жителей. Выведывайте у них все, что нужно. Попытайтесь делать это без насилия. Накормите этих людей и, главное, напоите нашим вином. А потом отпустите с подарками, чтобы вас приняли хорошо, когда высадитесь на берег».

Во время радушного приема Ченслор узнал от гостей — а были это рыбаки-поморы — что его корабль пришел к берегам Московской земли. Рыбаки сказали, что ближайший город называется Холмогоры и стоит он у реки Двины. А владеет этой землей царь и великий князь Иоанн Васильевич, который живет в Москве.

Находившиеся на борту корабля купцы (как тогда говорили — негоцианты) Бэртон и Эдвардс, не мешкая устроили импровизированную выставку английских товаров — ножей, топоров, тканей. Русским они очень понравились, но на предложение обменять эти товары на свежую рыбу они ответили отказом. Поморы объяснили, что без указа свыше они не могут торговать с иноземцами.

Через несколько дней Ченслора навестили какие-то люди из Холмогор, которым он торжественно продемонстрировал красочное послание короля Эдуарда VI, адресованное «всем государям и королям» тех стран, куда довелось бы попасть этой морской экспедиции.

Люди из Холмогор не знали латинского языка, но с большим интересом разглядывали представительную бумагу, заверенную большой королевской печатью. Давая необходимые пояснения с помощью рук и самых различных предметов морского быта, Ченслор подвел своих гостей к географической карте и показал на ней Англию. Тогда люди из Холмогор по своему истолковали увиденное и решили, что Ченслор посланец английского короля и должен попасть к русскому государю. Капитан спорить не стал и согласился стать посланником, пусть и не совсем официальным.

Однако, в Москву ему удалось попасть лишь восемь месяцев спустя. Сначала очень долго не возвращался гонец, которого холмогорский воевода отправил для согласования вопроса о поездке английского посланца в Кремль. Несколько месяцев с продолжительными остановками в Вологде и Ярославле продолжалось путешествие санного поезда, который вез Ченслора и отправившихся с ним Бэртона и Эдвардса. И, наконец, 30 мая 1554 года расписная карета доставила его в Кремль.

Вот как Ченслор описывает свою жизнь там в «Книге о великом и могущественном царе России и князе Московском».

«…Когда я уже прожил здесь 12 дней, дьяк, ведавший делами иностранцев, прислал мне уведомление, что князь желает, чтобы я явился к нему с грамотами Короля, моего государя; этому я был очень рад и со тщанием приготовился. Когда Князь занял свое определенное место, за мной пришел толмач в верхнюю комнату, где сидело слишком 100 дворян, все в роскошных с золотом платьях; отсюда я вошел в залу Совета, где сидел Князь со своей знатью, образовывавшею великолепную свиту; они сидели вокруг комнаты один выше другого; сам же князь сидел значительно выше, чем кто-либо из его приближенных, в позолоченном кресте; одет он был в длинное золотое платье, с царской короной на голове; в правой руке держал скипетр из хрусталя и золота, левой опирался на свое кресло. Думный дьяк с дьяком стояли перед Князем.

Поклонившись, я передал ему грамоту; Князь милостиво подозвал меня и осведомился у меня о здоровье короля, моего государя; я отвечал ему, что при моем отъезде Король был в добром здравии, и что я надеюсь, что и теперь он в таком же здравии. После этого Князь пригласил меня к обеду. Думный дьяк представил мои подарки Его Светлости открытыми (до этого времени они были закрыты), и когда Его Светлость взял мою грамоту, я был приглашен выйти; я не мог говорить с князем, исключая тех случаев, когда он обращался ко мне.

Я отправился в секретарскую комнату, где и ждал 2 часа, по прошествии которых я был приглашен в другой дворец, называемый золотым. Отсюда я вошел в обеденную палату, где сидел сам Князь, не в торжественном платье, а в серебряной одежде, с короной на голове; сидел он на стуле, несколько приподнятом; около него никого не сидело. Вокруг комнаты стояли столы, за которыми сидели лица, приглашенные Князем к обеду; все были в белых платьях…»

Адмирал и негоциант

В столице Московского государства хорошо были осведомлены о «международном дипломатическом этикете»: каждый гость должен был привезти особую грамоту от своего государя, которая подтверждала право имярека вести торговые переговоры.

После продолжительного изучения грамоты Эдуарда VI в Посольском приказе чиновники этого учреждения подтвердили такое право моряка, невольно ставшего негоциантом, Ричарда Ченслора. Об этом молодому царю Иоанну IV (еще не Грозному) поведал специальный чиновник Посольского приказа Иван Висковатов, особо отметив, что главная цель англичан – наладить с царством Московским торговые отношения. Это соответствовало интересам страны, западные границы которой из-за сложных отношений с соседями (всего несколько лет оставалось до Ливонской войны) оказались блокированными.

Посему беседу с Висковатовым Иоанн IV закончил следующими словами: «Дорогу по океану-морю никто не затворит. Пусть привозят, что нам надобно. А надобен нам всякий припас к ратному делу». А вскоре Ричарду Ченслору была вручена ответная грамота русского царя, в которой говорилось:

Поздней осенью 1554 года Ричард Ченслор пришвартовал свой корабль у того самого причала в предместье Лондона, от которого полтора года назад начинался его путь в страну Московию. Правда, отчитываться об итогах этого плавания ему пришлось не королю Эдуарду VI, который не дождался возвращения своего посланца, а королеве Марии Тюдор и ее мужу Филиппу II, королю испанскому.

По итогам плавания Ченслора в феврале 1555 года в Лондоне была образована «Московская компания», которую возглавил сам Себастиан Кабот. А следующей весной адмирал и негоциант Ричард Ченслор (он стал одним из руководителей «Московской компании») во главе флотилии из нескольких кораблей с лондонским торговым людом и отборными английскими товарами вновь отплыл к берегам царства Московского.

В Кремле их встречали как дорогих гостей и конечно, главная заслуга в том принадлежит лично Ченслору. Иван Васильевич даровал англичанам право свободной и беспошлинной торговли оптом и в розницу, а также разрешил построить не облагаемые податями дворы в Холмогорах и Вологде. Таможенники, воеводы и наместники не имели права вмешиваться в торговые дела компании, а при возникновении споров, суд совершал сам царский казначей.

А еще царь подарил британцам двор в Москве у церкви святого Максима, что на Варварке. Это был добротный каменный дом, ранее принадлежавший постельничему Ивану Бобрищеву, известному под прозвищем «Юшка». Незадолго перед тем он преставился, а поскольку наследников не оказалось, двор перешел в казну. Он и по сей день стоит на том же месте в Зарядье, теперь там интереснейший музей.

В сентябре английские корабли, груженые теперь уже русскими товарами, возвращались в Англию. Вместе с Ченслером на борту его корабля «Эдуард – благое предприятие», находился и посланник государства Московского Осип Григорьевич Непея, который не уставал твердить Ченслору о том, что он не умеет плавать и очень боится утонуть.

В самом конце пути, уже у берегов Шотландии, английские корабли попали в шторм, и «Эдуард – благое предприятие» разбило об острые скалы. Спасся весь экипаж корабля и его пассажиры – лондонские негоцианты. Выбрался на сушу и Осип Непея.

Единственный, кого поглотила морская пучина, был опытный моряк и отличный пловец Ричард Ченслор. Говорили, что он погиб помогая русским товарищам выбраться из беды.

Рассказал Борис Лившиц, доктор исторических наук