Кто в стране художник

10 марта музей «Гараж» открывает выставочный сезон с Триеннале российского современного искусства. МОСЛЕНТА узнала у кураторов «Гаража», как проводилось самое масштабное в новейшей истории исследование художественной жизни страны, в ходе которого они объехали 40 городов России и встретились с более чем 200 художниками в возрасте от 19 до 69 лет.

На вопросы отвечают кураторы Триеннале российского современного искусства, сотрудники выставочного и научного отделов музея современного искусства «Гараж»: Екатерина Иноземцева (Е. И.), Саша Обухова (С. О.), Татьяна Волкова (Т. В.), Андрей Мизиано (А. М.), Ильмира Болотян (И. Б.), Валентин Дьяконов (В. Д.).

Зачем Москве Триеннале

– Почему «Гараж» решил проводить Триеннале российского современного искусства? По-вашему мнению, современное российское искусство не достаточно представлено в столице? Мы его не знаем, не знакомы с ним?

Е. И.: Конечно, в Москве регулярно проходит множество выставок c участием российских современных художников, как персональных, так и групповых. Все эти выставки вписаны в программы музеев, выставочных залов и галерей.

Дело не в недостаточности присутствия художников, но в их консолидированном и осмысленном представлении на важной и заметной площадке, которой является сегодня Музей современного искусства «Гараж». Осмелимся предположить, что большинство художников московской публике все-таки незнакомо, а значит, шанс на радость открытия возрастает с каждым метром выставочного пространства, который преодолеет каждый из вас.

Палитра форматов

– Какие форматы будут представлены (видеоарт? перформансы? живопись? инсталляции, граффити, фотография? скульптура?)

С. О.: Современное искусство не знает иерархий – технологических либо жанровых. Поэтому на Триеннале российского современного искусства будут показаны все возможные формы существования современной визуальности – картины, рисунки, фотографии, коллажи, скульптуры, объекты, инсталляции, аудио- и видео-арт, документация акций.

Елена Слобцева из Перми, например, привезет и видео, и кинетический объект. Ведь самое важное в современном искусстве не «формат», а широкие контекстуальные связи произведения, его погруженность в самого разного рода контексты (исторический, культурный, экзистенциальный, политический) и развернутое повествование о человеке и мире. И тут все средства хороши.

Сотрудничество с арт-институциями

– По каким критериям вы отбирали работы и художников? Обращались в Российский Союз художников, МОСХ, ГЦСИ, взаимодействовали с ними?

Т. В.: У нас не было предварительных критериев, из которых мы исходили в нашем исследовании. Для нас было важно изучить региональные ситуации во всем их разнообразии, в отношении как уже известных авторов, так и начинающих, или вообще находящихся в стороне от того, что принято считать мейнстримом в современном искусстве. Так сложились директории «Мастер-фигура» и «Авторские мифологии» — из авторов, работы которых часто представляют собой абсолютно самобытные, автономные, самодостаточные пространства.

Тогда как директория «Общий язык» сформировалась из произведений, которые строятся на универсальных приемах, говорят на международном, общепринятом художественном языке, и среди участников призеры престижных премий, выпускники известных арт-школ и резиденций. Что касается институций, конечно, мы сотрудничали с региональными филиалами ГЦСИ-РОСИЗО, там, где они есть.

Такие, как арт-центр «Макаронка» в Ростове-на-Дону с их галерей, мастерской и театром, «Агенство культурных инициатив» в Волгограде, которое проводит ежегодный паблик-арт фестиваль за неимением других площадок для современного искусства в городе, или самоорганизованный арт-центр «Типография» в Краснодаре, при котором существует и выставочное пространство, и Краснодарский институт современного искусства и многое другое. Так сложилась директория «Локальные истории искусства», в рамках которой пройдут встречи с представителями региональных художественных сообществ. В МОСХ и Российский Союз художников не обращались, у нас все же Триеннале российского современного искусства.

Остальные директории тоже «выросли» на основе собранного материала – «Верность месту» — о нашей «родине», пространстве пост-советского города, «Искусство действия» - проекты, взаимодействующие с социально-политическими реалиями сегодняшнего дня, «Морфология улиц» - переосмысление стрит-арта в контексте современной культуры.

Кто такой русский художник и что такое современное искусство

– Русский художник, работающий в Нью-Йорке, Лондоне, Париже, Тель-Авиве, имеет шанс оказаться представленным на Триеннале?

А. М.: Проблема национального очень подвижна сама по себе. Каждое государство, условно говоря, борется за право называть кого-либо своим, либо, наоборот, умалчивает или не фокусирует общественное внимание на происхождении неугодного индивида. В случае, например, одного из самых выдающихся художников середины ХХ века Марка Ротко, аж три государства могут заявить свои права: Россия — так как он был рожден на территории Российской империи, Беларусь — в виду того факта, что родился он в городе Двинске (ныне — Латвия), и США, поскольку, как художник, он сформировался именно в годы, проведенные в Штатах.

Русский художник, работающий за рубежом, имеет все шансы попасть на выставку русского искусства в Москве, если концепция последней предполагает такую логику включения/исключения. Триеннале музея «Гараж» в своей основе является выставкой-результатом исследования регионов России, то есть сама идея проекта содержит определенную географическую привязку. Как одна из потенциальных тем исследования рассматривалась «русская эмиграция», но со временем было решено посвятить первую редакцию события локальной географии.

– Как вы определяли, современное ли это искусство? Отражает ли оно сегодняшний день?

Не существует универсальных критериев определения современного искусства.

Может быть, в данном случае стоит довериться выдающемуся русскому теоретику искусства Борису Гройсу, чье определение кажется предельно точным: «Сегодня термин "современное искусство"(contemporary art) не просто обозначает искусство, создаваемое в наше время. Скорее, сегодняшнее современное искусство демонстрирует способ, которым современность представляет свою сущность, – акт презентации настоящего».

– Чтобы попасть в экспозицию, художник должен был соответствовать вашему представлению о типаже, модели художника, принятой сегодня в Америке, Европе?

Триеннале разделена на ряд директорий, содержание которых предполагает очень разный художественный материал. Директория «Общий язык» как раз отвечает самому общему, международному типажу художественной продукции, какую можно встретить в Берлине, Любляне, Ванкувере и так далее. Тогда как директория «Авторские мифологии» включает произведения, в основе которых лежит в том числе и русский миф и сопутствующая ему поэтика.

Перспективы самоорганизованных выставок

– Сейчас в Москве и по России часто встречаются самостоятельно организованные художниками выставки и галереи, типа «Электрозавода» (МЭЛЗ), или арт-резиденции «Гуслица», где художник и куратор часто представлены в одном лице. Есть ли перспективы у таких самоорганизованных выставок в России? Может ли куратор сегодня быть художником и наоборот?

И. Б.: Как показывает история и как мы можем прочесть об этом в книге Терри Смита «Осмысляя современное кураторство», кураторские проекты художников зачастую опережали радикальные выставки кураторов и критиков.

Так, из подборки разных вещей, собранных Марселем Бротарсом в мастерской для его коллег и друзей, родился проект «Музей современного искусства. Отдел орлов. Секция финансов», оказавший сильное влияние на экспозиции музеев. В настоящее время редкий художник не пробует себя в кураторской деятельности (речь о московской ситуации прежде всего). Причины те же: поиски необходимого формата для собственных работ или работ коллег, а также дефицит кураторов в художественной среде. Соответствующее образование получить здесь сложно, а потом так же сложно найти место работы.

По поводу самоорганизаций позволю себе ответить, ориентируясь на свой опыт, так как являюсь одним из со-основателей Центра «Красный» и сделала не одну самоорганизованную выставку. В этом году Центру «Красный» исполнилось два года и можно подвести какие-то итоги. Прошло около 40 выставок самых разных форматов, в том числе экспериментальных. Первый год новые выставки открывались практически каждые две недели.

Предоставлялись необходимые инструменты для монтажа, пиар-поддержка. Таким образом, Центр «Красный» взял на себя функции, которые должны были выполнять большие институции: оказывал поддержку начинающим художникам, хотя большинство из участников (всего их 16) — точно такие же начинающие. Именно там началась моя собственная кураторская практика, изначально я художник. Там же делали свои кураторские проекты художники Иван Новиков и Александр Вилкин, философы Михаил Климин, Борис Клюшников и Павел Гладков.

По результатам опен-колла делали свои выставки совсем неизвестные художники и фотографы. Многие мои знакомые, которые хотят себя попробовать в кураторском деле, очень рассчитывают на площадку «Красного» — больше им некуда предложить свои проекты: часто у больших институций расписано все плотно и надолго, не очень ясно, как к ним вообще подступиться, либо эти площадки не решаются брать проекты из-за не-формата. Многочисленным выпускникам художественных школ просто нет места в том небольшом ряде галерей и других институций, которые есть в Москве.

Помимо альтруистичной деятельности участники таких инициатив берут на себя больше ответственности, они финансово независимы от спонсоров и галеристов, а значит - появляется больше свободы. Художники объединяются, чтобы жить по своим законам, благодаря их деятельности возникает питательная среда для других. Единственный минус, который может быть — это выгорание самих участников. Долго тянуть на себе такие вещи на одном энтузиазме затратно, однако тот, кто осознает уникальность получаемого опыта, точно не выгорит.

Подобным инициативам последних лет посвящен проект научного отдела Музея современного искусства «Гараж» «Открытые системы. Опыты художественной самоорганизации в России» (куратор Саша Обухова). Исследование показало, что часто благодаря художественным самоорганизациям (формы могут быть разные: от галереи до школы) в том или ином месте возникает художественная среда, которая меняет как само место, так и ситуацию в российском искусстве в целом. Возникает больше альтернатив, больше возможностей, больше свободы.

Новые имена

– Насколько современное российское понимание термина «contemporary art» совпадает с тем смыслом, который вкладывают в это понятие в Европе, Азии, Америке? Насколько востребовано современное российское искусство в мире?

В. Д.: Во всем мире «contemporary art» значит примерно одно и то же. Формы разные, понимание одно: во-первых, нет искусства вне истории, в том числе и политической, а, следовательно, и не существует вечных пластических ценностей (хотя у каждой эпохи, страны и нации есть свои определяющие культурное поле шедевры). Во-вторых, все относительно и зависит от контекста — почти любому изображению можно придать целую вереницу контрастных смыслов.

Как только механизмов становится больше (и Триеннале, безусловно, такой механизм, надеемся, мощный), востребованность растет.

– У вас есть ощущение, что на Триеннале вы откроете Москве, стране и миру ряд совершенно неизвестных, но по-настоящему значимых имен современных российских художников?

Мы не собирались делать выставку абсолютно новых имен — на это существуют студенческие выставки и Московская биеннале молодого искусства. Наша задача — поиск внутренней связности, мостов между регионами и поколениями. Во всех директориях выставки есть как известные имена, так и художники, чьи имена, мягко говоря, не на слуху. Конечно, для тех единичных специалистов, которые следят за происходящим в России, открытий будет немного. Но для Москвы, страны и мира не меньше половины имен — совершенно новые.